Чужие

Несмотря на холодную погоду и порывы ветра скоростью до тридцати миль в час, перед полицейским ограждением на тротуарах и газонах угловых домов собралась толпа человек в сто. Движение по Скотт-авеню замедлилось из-за любопытствующих, и Стефану пришлось проехать почти два квартала на угнетающе низкой скорости, прежде чем он нашел место для парковки.

Вернувшись в толпу и начав расспрашивать тесно стоявших зевак, отец Вайкезик обнаружил, что они по большей части дружелюбно настроены и странно возбуждены. Но почему-то ему стало жутковато. Обычные люди, вот только абсолютно бесчувственные, захваченные трагедией, разворачивавшейся на их глазах, словно та была таким же законным источником адреналина, что и американский футбол.

Это и в самом деле была трагедия, совершенно жуткая, отец Вайкезик понял это через минуту после того, как присоединился к толпе и начал задавать вопросы. Усатый мужчина, с лицом в прожилках, в клетчатой куртке и спортивной шапочке, сказал:

— Да ты что, господи Исусе, телевизор хренов не смотришь? — Он ничуть не ограничивал себя в выборе слов, потому что не знал, что говорит со священником: пальто и шарф Стефана скрывали одежду, выдававшую его занятие. — Черт побери, мужик, это же Шарк. Шарк! Шарк[32]. Так его называют. Этот парень опасный лунатик. Его со вчерашнего дня осадили в доме. Он уже пристрелил двух соседей и одного копа, а еще захватил двух заложников, и, если ты меня спросишь, я тебе скажу, что шансов у них не больше, чем у гребаной кошки на съезде доберманов.

Во вторник утром Паркер Фейн рейсом «Pacific Southwest Airlines» прилетел из округа Ориндж в Сан-Франциско, где сел на самолет «West Air» до Монтерея. Полет над Калифорнией занял один час, еще час ушел на пересадку, а полет до Монтерея продолжался всего тридцать пять минут. Путешествие показалось тем более коротким, что одна из пассажирок, хорошенькая молодая женщина, узнала Фейна, оказалась поклонницей его искусства и явно была очарована его брутальным обаянием.

В аэропорту Монтерея он взял напрокат тошнотворно-зеленый «форд-темпо», оскорблявший его утонченное чувство цвета.

Скорость «темпо» на ровной дороге была вполне удовлетворительным аллегро, но при подъеме по склону холма машина переходила на адажио. Так или иначе, Фейну потребовалось менее получаса, чтобы по просьбе Доминика найти дом, где жил Джеральд Салко, человек, вечером 6 июля зарегистрировавшийся в мотеле с женой и двумя дочерьми, тот, с которым нельзя было связаться ни по телефону, ни через «Вестерн юнион». Особняк в южном колониальном стиле здесь, на калифорнийском побережье, казался безобразно-безвкусным. Он стоял на великолепном участке в пол-акра, в тени массивных сосен, среди искусно ухоженных кустарников и клумб бальзаминов, сверкавших красными и лиловыми цветами даже сейчас, в январе, — садовник явно работал здесь целый день не реже раза в неделю.

Паркер свернул на величественную круговую дорожку и остановился перед широкой лестницей с цветочными клумбами по бокам; лестница вела на огромную веранду со множеством колонн. Все шторы на окнах были тщательно задернуты, дом выглядел необитаемым.

Он вышел из машины, быстро поднялся по ступенькам, пересек веранду, высказывая на ходу свое недовольство холодным воздухом: «Брр». Обычный в тех краях утренний туман уже рассеялся над аэропортом, не препятствуя посадке, но все еще цеплялся за эту часть полуострова, висел на соснах, соединял их стволы своими щупальцами, приглушал яркость бальзаминов. Зимний воздух в северной Калифорнии был свежее, чем в Лагуна-Бич; разбавленный прохладой тумана, он пришелся Паркеру совсем не по душе. Но Фейн оделся как раз для такой погоды — плотные вельветовые брюки, фланелевая рубашка в зеленую клетку, зеленый пуловер (на груди которого — шутливое подражание спортивной одежде «Изод-Лакост» — красовался глуповатый броненосец вместо аллигатора), флотское полупальто с сержантскими нашивками на рукаве. Впечатляющий наряд, особенно в сочетании со светоотражающими кроссовками. Нажимая кнопку звонка, Паркер оглядел себя и решил, что, вероятно, он иногда одевается слишком эксцентрично даже для художника.

Он нажимал кнопку шесть раз, делая полуминутные паузы между звонками, но никто так и не появился.