Чужие

А отец Вайкезик находился на въезде на О’Бэннон-лейн, в толпе за полицейским оцеплением, где один молодой человек горел желанием сообщить ему последние известия. Роджер Хастервик был «временно неработающим коктейльщиком» — безработным барменом, решил Стефан. Заполошный блеск в его глазах мог быть признаком либо опьянения, либо употребления наркотиков, недосыпа, психопатии или всего вместе, но полученная от Роджера информация была подробной и, судя по всему, точной.

— И вот поэтому копы оцепляют квартал, эвакуируют людей из их домов и пытаются поговорить с Шарклом Акулой. Но у него, понимаете, нет телефона, а на призывы из мегафона он не отвечает. Копы считают, что его сестра и ее муж живы и взяты в заложники, поэтому никто не хочет совершать безрассудных действий.

— Разумно, — мрачно сказал отец Вайкезик. Внутренний холод обжигал его теперь куда сильнее зимнего мороза.

— Разумно, разумно, разумно, — нетерпеливо проговорил Роджер Хастервик, давая понять, что не любит, когда его прерывают. — И вот наконец, когда остается полчаса до сумерек, они решают прислать ребят из спецназа, чтобы выковырять его оттуда и, может, спасти сестру и ее мужа. Туда запускают слезоточивый газ, ребята из спецназа идут в атаку, но стоит им войти внутрь, как начинаются неприятности. Шаркл, вероятно, не одну неделю расставлял у себя ловушки. Копы задевают за эти незаметные растяжки и падают, у одного делается сотрясение мозга, он не умрет, но все равно ничего хорошего. А потом, господи боже, Шаркл открывает по ним огонь, потому что на нем противогаз, как и на них, он затаился, словно кот, и ждет их. Мужик хорошо подготовился. Одного копа он отправляет на тот свет, другого ранит, потом бросается в подвал и запирает дверь, и никто не может туда пробиться — дверь-то не обычная, а стальная, сделанная по заказу. Дверь из подвала на улицу тоже стальная, на окнах — мощные ставни. Тупик, как есть.

По подсчетам Стефана, два человека были убиты и трое ранены.

— И тогда копы, — продолжил Хастервик, — быстренько дают отбой и решают переждать ночь. А сегодня утром Шаркл Акула открывает одну металлическую ставню в подвальном окне, выкрикивает какую-то дребедень, жуткую дребедень, те понимают, что он задумал еще что-то, но тут он закрывает ставню, и больше ничего. Уж поскорей бы выкинул что-нибудь, а то холодно, и мне уже становится скучно.

— А что он кричал? — спросил Стефан.

— А?

— Сегодня утром… какую дребедень он кричал из окна подвала?

— Понимаете, он вот что говорил…

Роджер Хастервик замолчал, когда понял, что всех взбудоражила новость, которую разнесли стоявшие с краю. Люди поспешили прочь от оцепления, на юг, по Скотт-авеню — кто быстрым шагом, кто бегом. В ужасе оттого, что он может пропустить кровопролитие, Хастервик свирепо ухватил за руку мужчину с отечным лицом, в охотничьей шапке с опущенными, но не завязанными ушами:

— Что там? Что происходит?

Пытаясь вырваться, человек в охотничьей шапке проговорил:

— Тут у одного парня фургон, а в нем рация, настроенная на полицейскую волну. Он подслушал, что по ней говорят. Спецназ готовится стереть с лица земли этого долбаного Шаркла!

Он вывернулся и бросился прочь. Хастервик поспешил за ним.

Несколько секунд отец Вайкезик смотрел вслед убегающим, потом повернулся к десяти-двенадцати оставшимся зевакам, к полицейским в оцеплении и за оцеплением. Новая смерть, убийство. Он чувствовал, как оно надвигается. Он должен был остановить это. Но мысли его мешались. Он онемел от страха. До этого момента он видел — был способен видеть — только положительную сторону раскрывающейся тайны. Чудесные исцеления и другие явления рождали только радость и ожидание грядущих божественных откровений. Но теперь он увидел темную сторону загадки, и это глубоко потрясло его.

Надеясь, что его не примут по ошибке еще за одного упыря из жаждущей крови толпы, Стефан поспешил за Роджером Хастервиком и другими. Они собрались почти в квартале к югу от О’Бэннон-лейн, вокруг фургона-кемпера «шевроле» цвета «голубой металлик», с изображением калифорнийского побережья на боковине. Сидевший за рулем владелец машины, огромный человек с огромной бородой, открыл обе дверцы и включил радио, настроенное на полицейскую волну, на полную громкость. Теперь все слышали переговоры полицейских во время операции.

Через минуту-другую выяснился план атаки. Команда спецназа уже выдвигалась, чтобы занять первый этаж дома Шаркла. Они собирались использовать направленный заряд взрывчатки, ровно такой силы, чтобы подвальная дверь была сорвана с петель и при этом по подвалу не полетели осколки. Одновременно другая группа с помощью такого же заряда собиралась взорвать наружную дверь подвала. Дым еще не успеет рассеяться, когда обе группы пойдут на штурм и захватят Кэла Шаркла в клещи. Такая стратегия была крайне опасна для полицейских и заложников, но власти решили, что, если и дальше откладывать атаку, заложники будут подвергаться еще большей опасности.