Чужие дети

Юля выскочила за дверь, грохнув ею на весь подъезд. Из детской раздался резкий Машин плач. Услышав страшные крики, она перепугалась и теперь плакала так, словно наступил конец света. Катя знала – так оно и есть. Спокойное и размеренное детство ее младшей дочери закончилось. Никакой безопасной и надежной семьи больше нет.

Катя со слезами на глазах бросилась в детскую утешать несчастную маленькую Машуню.

Глава 9

– Слушай, эй, – Леха догнал Игоря на узкой тропинке, – они меня сами нашли!

– Кто? – Игорь даже не остановился.

– Кто-кто! Старшие братья. Представляешь? Написали сообщение ВКонтакте.

– Врешь! – Игорь застыл на месте как вкопанный. На лице появилось странное выражение – смесь суеверного ужаса и искренней радости.

– А про наследство они тебе что-то сказали?

– Не-а, – Леха мотнул головой, – я даже не понял, знают они о нем или нет.

– Молодец, – Игорь, успокоившись, кивнул, – и не говори раньше времени. Вдруг это…

Он осекся на полуслове и как рыба захлопнул рот. Леха от перевозбуждения даже не заметил странной реакции друга.

– Да они это, они! – Он почти кричал от радости. – Такие вещи рассказали. И потом, когда по телефону с ними говорил, сразу почувствовал. Даже не знал, что такое бывает!

– Зато я знал. – Игорь с нежностью подумал о младшей сестре.

– Погнали со мной? – взмолился Леха. – Мне одному стремно.

– Куда?

– К ним! У них свой ночной клуб, сказали, там всегда работа найдется, – глаза Лехи горели диким огнем, – до восемнадцати лет поработаем, а потом я получу свои бабки. И все! Мы с тобой шиканем!

– Но это же не мои братья, – Игорь неуверенно смотрел на друга, – я им никто.

– Да брось ты! Они сами сказали: «Если хочешь, бери друзей». Давай!

– Не понимаю я, – Игорь занервничал, – почему нам надо валить?

– А как еще? – Леха вылупил на него глаза.

– Ну, они же совершеннолетние. Братья твои. Могут оформить родственную опеку.

– Не могут они пока, – Леха резко мотнул головой, – у них в Москве прописки нет, сказали.

– А как же моя Надюшка?

– О-о-ой, – Леха скривился, – ты что ей, нянька? Оглянуться не успеешь, найдется семейка. А ты один останешься, дурашка.

Леха покрыл про себя трехэтажным матом свалившуюся на его голову Надюшку. Трехлетнюю девчонку, сестренку Игоря, о существовании которой он еще недавно ничего не знал, привезли в их детский дом, в дошкольное отделение, четыре месяца назад. Игорь всегда был просто сам по себе, а тут вдруг резко превратился в старшего брата. Человека как подменили. С утра пораньше и сразу после уроков бежал в дошкольный корпус и возился с ребенком. Ни бухать, ни гулять ему теперь было не интересно. Даже за учебу теперь взялся, собрался сдавать ОГЭ. В отличие от Лехи, который на эту тему окончательно забил.

Игорь рассказал Лехе всю историю. Оказывается, отца Надюшки он хорошо знал, это был давний сожитель матери, который уже лет двенадцать то появлялся в ее жизни, то пропадал. Он смутно помнил, что именно этот мужик отвозил его, трехлетнего, на помойку на окраине города, когда они с матерью решили избавиться от обузы и выкинуть ребенка на улицу. А вот с Надюшкой вышло иначе. Ее у них изъяли, когда соседи пожаловались на детские крики, и полиция с опекой пришли наконец с проверкой. Говорят, мать не сопротивлялась. Да и на кой ей эта девочка сдалась? Очередная нахлебница. Когда Надюшку привезли после приюта в детский дом, Игорь, постоянно крутившийся рядом с социальным отделом, как раз оказался рядом. Сначала услышал свою фамилию «Сорокина» и обомлел. Потом увидел тощенькую страшненькую девчушку, и ему до боли стало жаль этого полуживого воробышка. Как будто мало он в своей жизни видел несчастных детей. Но тут проснулось что-то другое. Странная смесь жалости и тепла. Теперь Игоря как магнитом тянуло к младшему корпусу – он приходил и стоял, глядя на окна, за которыми сидела воробушек Надюшка.

– Сорокин, – однажды воспитательница застала его за этим занятием, – тебе чего здесь надо?

– Я узнал про сестру, – пересохшими от волнения губами прошелестел Игорь. – Это точно она?

– А кто же еще? Адрес твой. Фамилия тоже. Только девчонка совсем отсталая, – женщина покачала головой, – почти не ходит в три года, еле-еле говорит.

– А что с ней такое?

– Мамка твоя постаралась, – воспитательница тяжело вздохнула, – говорят, Надюшка дома все время в кроватке привязанная сидела.

– Это как?!

– Откуда мне знать, – отмахнулась воспитательница, – что слышала, то говорю.