Чужие дети

Она позабыла о волнениях и тревогах прошлого уик-энда, увлекшись не менее тревожной перспективой. Потом Лиз приехала домой, нашла сообщение Эми на автоответчике и отвлеклась на предстоящий визит. Элизабет так никому и не позвонила, чтобы сообщить радостную новость: учитывая возрастные ограничения ее и будущего мужа, она способна зачать и родить ребенка.

Теперь, сидя с кружкой кофе, Лиз удивлялась своему прежнему порыву позвонить. Кому? Тому Карверу? Своему отцу? Что она скажет? «Ты не поверишь, но я еще не слишком стара, чтобы иметь ребенка!» И что они ответят? Не будут ли оба, каждый по своим личным причинам, захвачены врасплох? Ее отец — потому что дети никогда не приходили ему на ум, даже как предмет восхищения. А Том — поскольку Элизабет прежде не планировала детей, ведь у него уже есть трое от двух прежних жен. К тому же, все его мысли, очевидно, заняты Дейл. Не вызовет ли эта новость раздражения?

Лиз подумала об Эми. Планировала ли подруга Лукаса завести детей с ним, а Дейл — с Нейлом? Если женщина хочет иметь детей, и у нее есть любимый мужчина, то не так ли важно, узнает он о том раньше или позже?

Элизабет наклонилась, отпивая кофе. Возможно, ей действительно не следует никому говорить об этом. Да и кто должен знать об осмотре, кроме нее самой? Кого заинтересуют ее тайный восторг при совершении покупок в супермаркете, радость обладания автомобилем, возможность сказать беззаботно «мой жених», имея в виду Тома? Так вот — об ее новой возможности пока никому не обязательно знать.

Лиз сделала новый глоток и опустила кружку рядом с бокалом вина. Она сказала Тому, что попытается быть терпеливой с Дейл. Значит, надо так и поступить.

Элизабет мягко, но решительно погладила свой живот. Конечно, она попытается быть терпеливой. Теперь понятно, ради чего, разве не так?

Глава 14

Карен, сестра Мэтью, ждала у ворот школы, где теперь, как ей рассказали в Седжбери, работала Джози. Из тех же самых источников она узнала, что дети Мэтью вернулись сюда и живут теперь у отца с мачехой. Ходила молва и о том, что они попали обратно из-за госпитализации Надин, когда та попыталась покончить с собой. Вот тогда Мэтью самовольно перевел детей из их школ, воспользовавшись для этого своим авторитетом заместителя директора.

Пегги, мать Мэтью и Карен, была расположена поверить в обе истории. Последняя как раз и была выводом из предыдущей.

— Не будь безрассудной, мама, — говорила Карен. — Зачем Мэтью делать для своих детей что-то, ухудшающее их жизнь?

Пегги было не остановить:

— Мы все знаем, чья это вина.

— Ты незнакома с ней, — заявила дочь, — даже не видела ее ни разу.

— И не нужно ее видеть.

— Тоже верно, — сказала с нажимом Карен. — Слишком верно, черт побери. Тебе не нужно ничего видеть, но твое извращенное воображение превратит любого во врага номер один.

Пегги сказала, что она зайдет на Баррат-роуд, чтобы повидать своих внуков. Карен заметила, что мать довольно много требует, настаивая на своих воображаемых правах, словно она — потребитель или пассажир общественного транспорта, а не мать и бабушка. Это ничего не значило. Прежде, в годы словесных размолвок Пегги с Надин, мать просто самоутверждалась, — по крайней мере, так думала Карен. Пегги демонстрировала, что если жизнь и нанесла ей удар, она не собирается сдаваться.

В действительности, Карен пришла, чтобы навестить мать, которая любила жаловаться, чувствуя, что эти жалобы придают ей особое значение. Если бы отец Карен упал замертво, то в тот же миг Пегги начала бы яростно возмущаться этим несправедливым поступком: ведь она лишилась бы предмета, в котором сосредотачивалось все, что оказалось неправильным в ее жизни в последние сорок пять лет.

— Я пойду, — устало проговорила Карен.

— Куда?

— Пойду и посмотрю, вернулись ли дети…

Пегги фыркнула.

— Не обращайся к своему брату…

— Я и не собираюсь это делать.

— Тогда как?

— К кому-нибудь, кого я знаю.

— Значит, к ней?

— Кого я спрошу — не твое дело, мама, — заявила Карен. — Это — мои племянницы и племянник. Кстати, и твои внуки. — Она посмотрела на Пегги. — Не звони Надин.

— Я звоню кому захочу.

Карен колебалась. Она знала, Надин дала отпор се матери и подумала, что отказ больно ранил, лишил Пегги прежнего энтузиазма и эмоциональной поддержки.

— О-кей.

— Что о-кей?

— Звони, кому хочешь. Просто помни: когда ты начнешь все баламутить, те самые дети будут долго страдать.

Теперь, стоя у школьных ворот с пакетами в руках и сумкой через плечо, Карен удивлялась своему поступку. Что она собирается сказать?

Узнать Джози оказалось легко — такие волосы нельзя ни с чем спутать. Но женщины обменялись только парой слов на свадьбе, а потом, как казалось, было неудобно беседовать с тем, с кем ты едва знаком и кто теперь стал членом твоей семьи. Это удерживало ее от попыток навестить Мэтью, который все же оставался ее братом. Но без Мэта, — подумала, оправдывая себя, Карен, — она прекрасно обходилась с давней детской поры. В любом случае, она не имела ничего против Джози, как бы не относилась к Надин.