Чужие дочери

— Какой воздух! Просто родниковой свежести! — Барсуков чуть задыхался при ходьбе.

— Вот видите! А Вы говорите — в Москву! Там чем пахнет? Выхлопными газами и асфальтом! Причем круглый год! — ответила Жемчужникова.

— Ну, дорогая наша, сколько мы времени проводим на воздухе? 15 минут в день. А в помещениях — кондиционеры. Так что это не возражение, — парировал Барсуков.

Через площадь, напротив суда и слева от здания администрации, располагался ресторан. Еще в прошлом году он радовал глаз яркими витражами с золотыми рыбками, но кто-то из администрации вдруг счел их «нарушающими архитектурную целостность площади», и витражи заменили мрачными тонированными стеклами. Вместо броской вывески повесили табличку в официальном стиле, и фасад ресторана практически перестал отличаться от фасада здания администрации.

В ресторане «Золотая рыбка» Жемчужникову всегда встречали тепло: несколько лет назад она успешно защитила их интересы в хозяйственном суде, часто бывала здесь с приятельницами и коллегами. Метрдотель, приветливо улыбаясь, склонился в поклоне:

— Здравствуйте, Людмила Борисовна! Счастливы видеть Вас и Ваших гостей! Вы — в вип-зал?

— Да, пожалуй, — ответила Жемчужникова.

— Оказывается, Вас здесь хорошо знают, — отметил Барсуков.

— Да, еще одна «удобная» черта провинции — все всех знают, — улыбнулась Людмила Борисовна.

— Не только всех, но и обо всех, — подчеркнул Нечитайло, — а эта черта вряд ли удобна.

Вип-залом громко назывался небольшой кабинет на десять персон. Два больших вмонтированных в стену аквариума с золотыми рыбками, водопад с подсветкой, тихая музыка и журчание воды навевали спокойствие. Скатерти и салфетки с вышивкой, изящные столовые приборы (почти серебро), мерцающий хрусталь и нежный фарфор сразу создавали праздничное настроение. Жемчужникова любила бывать здесь: даже обычный обед в этой комнате приносил хорошую разрядку и отдых.

Свободно расселись: они втроем — слева, Барсуков — напротив. «Как на совещании или на допросе», — у Жемчужниковой возникло неприятное ощущение.

— Вчера мы здесь отлично пообедали и поужинали, правда, в общем зале. Чем сегодня накормят? — спросила Елистратова официанта.

— Советую попробовать тройную уху и фирменные блюда из речной рыбы, и здесь хорошие розовые массандровские вина, — сказала Жемчужникова.

— А что будете Вы? — поинтересовался Барсуков.

— Салат и раковый суп, без вина — я за рулем, — ответила Людмила Борисовна.

— Очень скромно. При Вашей внешности не нужно никаких диет, надо получать удовольствие от всего, и от пищи, главным образом. Это моя позиция, — заявил Барсуков.

— Позиция очень приятная, но явно ведет к одышке, — не удержалась от шпильки Жемчужникова.

Все с аппетитом принялись за закуски. Людмила Борисовна с интересом наблюдала, как Барсуков прямо-таки священнодействовал за столом. Официанта он отослал. Поднял на свет графинчик с водкой, полюбовался сверканием хрусталя, точным движением наполнил доверху тяжелые, с морозной гранью стопки. Кратко сказал: «Будем здоровы!» и, не дожидаясь коллег, выпил. Последний глоток задержал во рту, проглотил медленно и с удивлением отметил:

— Слушайте, это же анисовая водка… Я думал, уже никогда ее не попробую, рецепт утерян. Ну, порадовали…

— Ну, что теперь? Вы так вкусно выпили, чем закусите? Икра? — спросила Елизарова.

— Нет, дорогие дамы, под такую водочку можно только три вещи: залом[1] с картошечкой, мы его не заказывали, или малосольные огурчики, но теперь не сезон, или грибки маринованные, вот они у нас, с лучком и маслом. Ими и закусим… — Барсуков принялся за грибы. — Как говорится: первая колом, вторая соколом, — Николай Елизарович снова наполнил стопки. — Вторую мы под осетринку. Людмила Борисовна, а может, 20 граммов все-таки сделаете? Что-то у Вас аппетита совсем нет. Что это за закуска — салат? Для аппетита вкус почувствовать надо, а у травы какой вкус…

— Действительно, Николай Елизарович, Вы так аппетитно все это делаете — и не хочешь, а согрешишь. Давайте 20 граммов. Забудем про ГАИ, — Жемчужникова подвинула свою стопку.

— Ну, до греха нам пока далеко, но в обозримом будущем будем готовы… — многозначительно поглядывая на Елистратову, вклинился в разговор Нечитайло.

Глоток спиртного обжег, потом горячим шариком скатился вниз, в желудок. Стало тепло. Жемчужникова расслабилась, настороженность в отношении москвичей пропала. После пищевых ограничений последних недель она не удержалась: балык был хорош, нежный, с легким дымком, а после осетрины она с удовольствием съела маринованный перец и кусочек розовой ветчины.

Гости нахваливали уху. Людмиле Борисовне же заказанный раковый суп показался приторным, стало подташнивать. Она отодвинула тарелку.

После супа Барсуков встал, расслабленно-довольное выражение лица исчезло, глаза опять стали жесткими, холодными. Жемчужникова снова напряглась. Он поднял стопку за успех Жемчужниковой в закончившемся процессе и дальнейшие успехи в будущем, пригубил не смакуя и с торжественной интонацией перешел к делу: