Чужие дочери

— А, ерунда, организм сам знает, что ему надо. Хочется есть — значит, надо есть. — Мила открыла стакан пепси-колы. — Мы успеем к завтраку? — спросила она озабоченно. — Игорь говорил, что у вас едят по часам.

* * *

Через три часа Виктор Петрович бегал по кабинету и кричал на Игоря:

— Боже! Сын! Где были твои глаза? Кого ты привел в дом?! Я понимаю, беременность, разные странности, твоя мать медную ступку тайком лизала, но эта… Должны же быть пределы! Она моется хотя бы иногда? Такая жара! С ней стоять рядом невозможно. Мать ей предлагает сходить в душ, хотя бы руки вымыть с дороги, а она бегом к столу. А манеры! Зразы — ножом, желе — ножом! Она что, раньше ножей вообще не видела? Дорвалась на радостях? Я все ждал, когда она хлеб ножом начнет резать. Спасибо, соус с тарелки не облизала. Объелась и завалилась спать, зачем ей душ? Душ ей не нужен. Очнись! Какой Гарвард! Ты представляешь ЕЕ — в Гарварде?! Они от стыда через два дня закроются! Или после первого обеда депортируют обоих!

Красный, расстроенный, Игорь не поднимал глаз.

— Виктор! Прекрати! Она носит двух твоих внуков! Ей в два раза тяжелее! В конце концов это будущая жена нашего сына и невестка. Потрудись замолчать, если уж не можешь говорить о ней с уважением, — вмешалась Анна.

— Нет, Аня, ты объясни, за что я должен ее уважать? За то, что не сумела воспользоваться противозачаточными, как всякая нормальная женщина? Ведь не собиралась же она рожать двоих в 20 лет и сломать себе жизнь?! Или она планировала повесить их на нас?!

— Перестань, отец! Ничего такого она не планировала! Она не такая, — не сдержался Игорь.

— Так, прекращаем бесполезные вопли. Виктор, отправляйся на свой теннис. Если в таком настроении не продержишься с Тайковым 10 сетов — можешь домой не возвращаться. Иди, сынок, скажи Виктору, пусть едет с отцом, но нам приготовит вторую машину, нам с тобой надо в город. Я сейчас.

Игорь вышел.

— И как я? Справился, уважаемая публика? — театрально поклонился Виктор Петрович.

— Витя! — поцеловала его жена. — У меня в душе бурные аплодисменты, переходящие в длительные овации. Не тем ты занялся 30 лет назад. Жаль, что я это поняла так поздно… Продолжаем. Дозированная критика и работа на контрасте «плохой-хороший». Ну, все, ракетку не забудь…

За рулем Анна Викторовна сочувственно говорила сыну:

— Мы должны ей помочь. В конце концов, это мать твоих детей. К сожалению, отец прав в том, что в Гарвард ей рано, даже вне зависимости от ее положения. Как у нее с языком?

— Нормально. Экзамен сдала на 5.

— В Саратовском институте?! То есть ее вариант — «читаю со словарем». Ты когда-нибудь слышал ее разговорный, общался?

— Нет, слышал, как читает. Произношение урюпинское.

— Ясно, нужны два репетитора.

— Почему два?

— Разговорный английский и профессиональный плюс деловой. Плюс имиджмейкер, плюс стилист, плюс косметолог, плюс массажист, плюс тренер. Сколько всего?

— Семь.

— Да одеть-обуть, да няня, да кормилица, да ползунки-памперсы. Пятнадцать тысяч в месяц минимум, шестьдесят за четыре. И плакала моя соболья шуба. Твой Гарвард обойдется много дешевле, там за целый год всего пятьдесят.

— Мама! Прости меня.

— За что? Поторопились вы, ну, да что теперь говорить. Как теперь выражаются, прорвемся. Главное, чтобы она сама понимала, зачем все это, и старалась. Беременность, тяжело, я понимаю, но она должна зубы стиснуть и работать над собой, работать… Конечно, двоих вас в Гарварде учить будет трудно, все-таки сто тысяч плюс на жизнь. Но другого выхода нет. Сейчас, сын, надо срочно купить ей нормальное белье для беременных, бандаж, чтобы легче было спине, несколько натуральных платьев и пару сарафанов. Да, и напомни про обувь. Как же ты допустил, что она в синтетике в такую жару ходит? Здоровая женщина потом изойдет, не то, что беременная. И контролируй питание. Нельзя же столько есть, она не разродится!

Вечером Мила не уехала. Отдохнувшая, посвежевшая, в легчайшем батистовом сарафане, сидя на скамейке в саду, она внимательно слушала Игоря о планах Анны Викторовны и чувствовала, как благодарность к этой женщине, которая будет ей второй матерью, переполняет ее.

* * *

Через 2 дня Игорь улетел в Саратов досрочно сдавать экзамены и оформлять документы. 15 июня он должен был вылететь в Массачусетс. Консультировавшие Милу по просьбе Анны Викторовны специалисты однозначно не рекомендовали смену часовых поясов, длинные переезды и перелеты до родов. Без штампа о браке Мила могла бы претендовать на бесплатное обучение в Гарварде и даже финансовую помощь как сирота, поэтому регистрацию брака отложили.

Решили, что Мила спокойно сдаст сессию в Саратове, оформит заявку в Гарвард, заберет документы из института и переедет в Москву к Гладышевым. Роды ожидались в середине июля. По приезде она начнет усердно работать над собой, а осенью, когда дети окрепнут и будет известен результат ее заявки, полетит к Игорю. До отлета она даже будет получать пособие на себя и детей как мать-одиночка по месту регистрации у Гладышевых. Квартиру в Балашове решили не продавать, а сдавать, как раньше, в аренду.