Чужие дочери

До 1 ноября текущего года Бразгун также обязался выслать Жемчужниковой до востребования на Главпочтамт г. Санкт-Петербурга подробную документально подтвержденную информацию о действиях семьи Гладышевых, в результате которых Гладышев Игорь Викторович прошел конкурс и был зачислен в Гарвардскую юридическую школу, с тем, чтобы Жемчужникова использовала информацию по своему усмотрению без ссылки на источники получения.

Бразгун обещал также извещать Жемчужникову электронной почтой обо всех случаях заболеваний либо травм ее дочерей, угрожающих жизни.

Жемчужникова, в свою очередь, обязалась в случаях угрозы жизни дочерей при необходимости использования биологического материала предоставить таковой по первому требованию, извещая с этой целью Бразгуна электронной почтой о своем местонахождении всякий раз в случае изменения места проживания либо выезда в длительные командировки.

Мила исчезла в прошлом. Первый цикл замкнулся, урок усвоен: рассчитывай на себя. Соразмерна ли цена?

* * *

Это было другое море. Голубое, бирюзовое, серое. Не синее, как в Сочи в прошлом ноябре.

Пыльный, поблекший, усталый Крым. Прилепившийся на склоне Гурзуф, узкие крутые улочки, жесткая галька на переполненных пляжах. Белые катера: Коктебель, Феодосия, Алупка… Домик Грина, галерея Айвазовского, развалины Генуэзской крепости, Никитский ботанический сад (какие огромные розы!), зеленый полумрак царской тропы в Ливадии, неаполитанский вид с террасы дворца (я не была в Италии), Ласточкино гнездо, парящее над прибоем (пропахло шашлыками), Большой и малый хаос Воронцовского парка (зачем-то тащили сюда эти валуны). Солнце, солнце… Дети, дети, дети… Никуда не деться от их смеха, вопросов, обид, плача…

Никто не спросит, соразмерной ли была цена.

* * *

Бразгун выполнил обещание. Ценная бандероль на имя Жемчужниковой с документами и заверенными объяснениями участников аферы с поступлением Игоря в Гарвард была бомбой, которая уничтожит Гладышевых — депутата и студента школы права, и тогда ангел-хранитель, обеспечивший им такое надежное, светлое будущее, станет ангелом смерти. «Пусть платят», — подумала Людмила и заполнила адреса на двух конвертах: «Криминальный Следственный Отдел ФБР», «Декану Гарвардской школы права».

Бабочка села на другой цветок — процесс пошел по другому пути.

* * *

Людмила Жемчужникова, получив диплом с отличием и более выгодные предложения при распределении, обдуманно выбрала место помощника адвоката первой городской коллегии в Туле. Два года учебы в северной столице дались трудно, но помогли понять, что без средств, поддержки, связей, рассчитывая только на знания, упорство и трудолюбие, войти в число первых можно только в провинции. И только в исключительных случаях. Она была готова стать таким исключительным случаем.

Она им стала. Не опускаясь до мелких профессиональных интриг, перехвата выгодных клиентов, заискивания и подарков руководству, не расслабляясь, она работала с обвиняемыми, подсудимыми, свидетелями, прокуратурой и милицией, чиновниками и коммерсантами, просчитывала варианты возможного развития дел, профилактировала проблемы с судьями и присяжными, знакомилась и поддерживала служебные, профессиональные связи, при необходимости незаметно переводила их в личные и выигрывала, выигрывала, выигрывала. Смыслом и оправданием была работа на профессиональный успех. По 10–12 часов ежедневно, практически без выходных. Каждое дело вбрасывало адреналин в кровь, каждая победа давала энергию и силы для следующей.

Через 5 лет пришло громкое признание, а с ним — деньги и возможность увидеть мир. Но по странной случайности салфетки в клеточку в парижском кафе оказались похожими на те, саратовские, синий прибой на Сардинии оставлял на берегу такую же пену, как в Сочи, пальмы в Коста-Рике так же «целофанно» шуршали листьями, мучительно-неподвижная жара в пустыне у вечных сфинксов очень напоминала тягучую плацкартную духоту поезда, а жалюзи в бунгало на Таити постукивали от ветра, совсем как в той больничной палате. Мир оказался довольно блеклым, как выяснилось.

В привычных устоявшихся рабочих рамках месяцами ничто не напоминало ей о тех июльских днях. Все произошедшее безопасно хранилось в прочном свинцовом баллоне внутри. Он даже снился ей иногда, такой серый, надежный, заваренный наглухо. Перестала проверять электронный ящик, когда поняла, что никто никогда ей не напишет, что бы ни случилось. За все годы она сорвалась однажды: впереди, в толпе у старых торговых рядов быстро шел Бразгун. Расталкивая прохожих, спотыкаясь, она догнала его и развернула за плечо. Незнакомый человек раздраженно рявкнул: «Тебе чего?!» Она извинилась и, чувствуя, как бешено завертелась земля, села на бордюр.