Чужие дочери

— Где Бразгун и мои дети? Не врать! Что за аферу вы провернули?! Скажешь правду — будешь жить. Соврешь — пристрелю! — она демонстративно щелкнула застежкой сумки. Она блефовала — пистолета у нее не было. «Какие дети? Какая афера?! Бразгуна застрелили сто лет назад… Она сумасшедшая! Надо со всем соглашаться… Хоть бы Надя не вышла. Надо соглашаться, и она успокоится», — пронеслись обрывки мыслей у Поплавского. Он опустился на ступеньку и прижал к груди поросенка. Тот заверещал. Жемчужникова, брезгливо морщась, выдернула его у Поплавского и швырнула вниз. Это убедило Александра Яковлевича, что женщина не шутит.

— Зачем Вы так безвинное существо?! Он же живой… — и добавил, глядя на неподвижное тельце: — …был…

— Слушай, жалостливая сволочь! Если не вспомнил — вспоминай. Я — Жемчужникова, студентка с поезда. 23 года назад родила в твоем отделении двух дочерей. Вы с Бразгуном обманули меня, убедили, что у Бразгунов нет и не будет детей, что они удочерят моих девочек и жизнь с ними у детей будет лучше, чем со мной. И ты, лично ты, соврал мне, что заявления об отказе надо писать до родов. Я написала. В документах — только одно мое заявление. Второго нет. У Бразгунов родилась собственная дочь. Мои дети были им не нужны. Повторяю вопрос: где мои дети? Зачем вы все это сделали?! — Жемчужникова снова щелкнула застежкой.

— Оставьте вы свой пистолет. Не нужно. Я все вспомнил, но все было не так… — он поднял голову, взглянул виновато и опустил глаза: смотреть на Жемчужникову он не мог.

* * *

Фирменный поезд «Беларусь» прибывал из Москвы на станцию «Минск-Пассажирский» по расписанию через 1 час и 21 минуту.

«18-й день», — вяло подумала Жемчужникова. Сумасшедшее напряжение предыдущих 10 дней схлынуло, вернулась слабость. Каждый вечер она звонила Польскому, он корректировал дозы, что-то менял в схеме приема. Стимуляторы помогали плохо. Прием пищи стал тяжелой процедурой. Она сильно похудела, обтянуло лицо, кожа стала сухой, с серовато-землистым оттенком. Вчера перед ее отъездом в Минск Олег Михайлович настаивал на отдыхе и перерыве, даже пытался кричать на нее по телефону. Он прав, конечно, надо отдохнуть.

Подумалось, как выручила в этом тяжелом поиске студенческая дружба, а ведь больше 20 лет прошло. Что она смогла бы без Толика Аввакумова, и однокашников из МВД России, и детективов частного агентства Лидочки Рукавишниковой? 9 дней к ней в номер московской гостиницы стекались сведения ото всех, кто помогал ей. Она отбирала существенное, корректировала направления поисков, разбирала документы и анализировала полученную информацию. Звонки, звонки, звонки — пока не сел голос. Все закончилось вчера. Остался выбор — два адреса. Бразгун Ольга Анатольевна, гражданка Республики Беларусь, жила с матерью и теткой в Минске. Иванова Светлана Ивановна, гражданка РФ, зарегистрирована в Белгороде, но по месту регистрации не проживает. Сердце рвалось в Белгород — искать. Остановила мысль, что, если поиски затянутся, она может не увидеть Ольгу, если не хватит сил и времени…

Ночью в купе она не смогла уснуть, при свете ночника еще раз просматривала документы, отчеты детективов, фотокопии из дела по обвинению Бразгуна в хищениях и неуплате налогов и второго дела о его убийстве, переданные ей по запросу ребят из ФСБ. Первое дело, на профессиональный взгляд, было явно сфабрикованным. Следствие топталось на месте полтора года, как нарочно, допуская все мыслимые и немыслимые процессуальные нарушения. Единственным результатом было то, что Бразгун так и не стал вице-губернатором. Возможно, фальсифицируя документы, кто-то этого и добивался, потому что в суде такое дело, как это, безусловно, развалилось бы.

Обвинительное заключение по первому делу еще готовилось, когда машину Бразгуна расстреляли в упор. Водитель и Бразгун погибли сразу, выживший начальник охраны Колос остался инвалидом. Единственная версия, которую рассматривало следствие, — коммерческие конфликты, закончившиеся криминальной разборкой. Открытку с надписью «Привет из Гарварда», найденную у машины, посчитали не имеющей отношения к делу.

Людмила отслеживала ситуацию с депутатом Гладышевым, но никаких разоблачений не последовало, просто через полгода фамилия Гладышева исчезла из состава обеих комиссий в Думе, а затем из списка депутатов. Неужели Анна Викторовна два года лелеяла злобу, выяснила источник и все-таки отомстила? Похоже. Но почему не ей, Людмиле? Колос никак не связал происшедшее с собранным им двумя годами ранее компроматом против семьи Гладышевых, в показаниях о нем даже не упомянул. Машина с фальшивыми номерами растворилась на российских просторах, найти ее не смогли, поскольку ее, такой, и не было. Дело приостановили.