Чужие дочери

«Почему?! Ну почему?! За что?! Это ошибка!!! Разве эти коновалы могут знать?! Надо в Москву, в институт, в самый лучший!!!» — билось в голове. Хлынули слезы, тяжелые, черные от туши, без облегчения. Тело сводило от рыданий. Она с трудом встала, судорожно всхлипывая, налила в чайную чашку какое-то спиртное из початой бутылки, выпила залпом, захлопнула дверцу бара. Стало тепло.

Зная, что через несколько минут нахлынет боль, поднялась в спальню, сдвинула тяжелое шелковое покрывало, легла, примостив под голову декоративную подушечку. Стелить постель уже не было времени: огромный кухонный нож мучительно начал ворочаться под левым ребром. Таблетки остались в сумке в гостиной, второй флакон был в кухне, внизу. Она повернулась на левый бок, подтянула повыше колени, подсунула под ребро правый кулак, стала водить по больному месту, нажимая изо всех сил. Боль резко усилилась в какой-то момент и стихла. Холодная липкая испарина опять выступила на спине, снова неимоверная усталость. Зазнобило. Она заставила себя встать. Чтобы вытащить ящик с одеялом и подушками, не хватило сил, дрожащими от слабости руками взяла из шкафа плед, разделась, легла. С трудом согрелась на шелковой простыне. Сна не было, боли тоже. В смутной полудреме почудился мамин голос: «Не спи на закате, а то заболеешь»…

Она уснула.

* * *

Они с Игорем шли по улице и ссорились, обсуждая, всех ли сокурсников приглашать на свадьбу. Мила смотрела на ситуацию практичнее:

— Ты понимаешь, какие это затраты для твоих? Это еще 90 человек. Разве подарки это покроют? И я никак не участвую в расходах. Была бы мама жива — другой разговор.

— Но с твоей стороны никаких родственников нет. Это экономия, — настаивал Игорь.

— Но даже платье мне покупают твои. А квартиру снять? Сколько можно из них тянуть?

— Ну, можно же твою квартиру в этом вашем Урюпинске продать. Хотя сколько за нее дадут…

— Правильно, давай продадим квартиру, чтобы пригласить 90 сокурсников повеселиться на нашей свадьбе… Молодец, умница…

— Ну зачем она нам нужна в этом захолустье?

— Ты забываешь, что я за счет квартирантов и подработки учусь и себя содержу.

— А теперь тебя буду содержать я.

— За родительский счет. Тебе самому еще полтора года учиться.

— Ничего, мои предки в шоколаде, пусть раскошелятся на внуков.

— Игорь, ты говорил маме, что я в положении?

— Да, говорил…

— И как она?

— Нормально она. Ты меня уже сто раз спрашивала.

— Не злись. Ты понимаешь, что я боюсь? Ни разу не виделись, не знакомы, вдруг — здрасьте, я ваша невестка и через пару месяцев у вас будет двое внуков!

— Боюсь, не боюсь. Ерунда это все. Мы их ставим перед фактом — и ничего они сделать не могут. Против фактов не попрешь…

— Подожди, ты так говоришь, будто они против, а мы на них собираемся давить…

— Слушай, ты меня достала. Еще невеста, а душишь, будто сто лет замужем. Я сказал, что с родителями все будет нормально. Они у меня классные.

— Тогда почему мы не можем поехать завтра вдвоем? Почему мне нужно ждать субботы?

— Господи, как ты не понимаешь, это неприлично. Без предупреждения, наскоком, так не делают. Надо дать людям пару дней подготовиться, просто прибраться, наконец, потом уже являться.

— Как прибраться? Ты же говорил, что у вас домработница, она что, не каждый день убирает?

— Я фигурально выразился «прибраться». В мозгах прибраться, привыкнуть к мысли…

— К какой мысли?

— Что я женюсь…

— Что ты несешь? Они же деньги на платье передали — значит, привыкли…

— Слушай, я сказал, поедешь в субботу, значит, в субботу. И кончим разговор. У нас в семье, выслушав твое мнение, решать буду я. Сказал, приглашаем сокурсников — значит, приглашаем. Сказал, едешь в субботу — значит, в субботу, а не в пятницу и не в воскресенье. И вообще, займись чем-нибудь, например, моим курсачом…

— Ты, кажется, забыл, что у меня криминалистика только на следующем курсе, что я в ней понимаю?

— Я тоже ничего не понимаю, так что почитай, разберись и вперед. На будущий год ты с малышами будешь сидеть, так что давай сейчас, авансом изучай…

— Игорь, мне неудобно спрашивать, но сколько родители дали на платье? Понимаешь, мне же надо на что-то ориентироваться по цене. Месяц остался.

— Много дали, сколько понадобится, столько и возьмешь. Ты найди платье, покажешь мне, и я оплачу.

— Игорь, нельзя, чтобы жених видел платье до свадьбы, примета плохая…

— Ты еще и в приметы веришь? А-а-а, я забыл, это в вашем Урюпинске принято. Проснись, старушка, ты в Саратове!

Раздраженно-снисходительный тон Игоря исчез, когда он увидел, как глаза Милы наполняются слезами:

— Чего же ты так хамишь, столичный житель? Это в Москве так принято?

— Ну прости, солнышко. Не обращай внимания. Я нервничаю, ты нервничаешь, курсовая эта висит, как меч, ты же принципы Ершова знаешь. Тут эта поездка, еще три дня пропусков, к сессии могут не допустить…

— Тогда поехали в субботу вместе, всего три пары пропустим. К понедельнику вернемся.

— Нет, решили — значит, решили. Не скучай без меня. — Игорь пригладил рыжие локоны, чмокнул ее в нос. — И вы ведите себя хорошо, не тревожьте маму, — он погладил Милин живот.