Чужие души

На вопрос мужа Людмила не ответила. Журналист был молодой и веселый, и ему самому неохота было общаться с Еленой. А вот она ему понравилась сразу. И Влад Волков с удовольствием пил кофе в ее кабинете и после того, как выключил диктофон, наговорил ей столько комплиментов. Людмила улыбнулась своим воспоминаниям.

— Еще раз повторяю — никаких журналистов без моего согласия. Я доходчиво высказал свою просьбу?

Людмила кивнула головой. От обиды у нее слезы навернулись на глаза и, не удержавшись, потекли по щекам. Ивану Андреевичу подумалось, что из таких синих глаз должны обязательно течь такие же синие слезы. Говорить больше не хотелось. Женских слез Иван не выносил с молодости. И чтобы загладить перед женой вину, опять открыл газету, словно ничего и не случилось.

На последней странице, ради которой многие и покупали газету, красовалась очередная полуобнаженная дива, претендентка на титул «Мисс Столица». Ниже, под стройными ногами будущей победительницы, печатался незамысловатый кроссворд, подтверждающий наличие интеллекта у среднестатистического читателя. А еще ниже — следовал старый анекдот, родом из юности Савицкого.

Отложив газету, Иван Андреевич старческой походкой направился в кабинет и, найдя записную книжку, набрал номер главного редактора и тут же дал отбой. Что он скажет Сомову? Что статья журналиста не понравилась? Так опять же статья, если бы не касалась его центра, была очень даже интересная. Вопросы — актуальные, ответы на них — пустые. Скорее всего, это несоответствие и насторожило его. «Надо срочно поговорить с Антоном Задонским и пусть тот сам постарается ответить на все вопросы журналиста», — решил Иван Андреевич и пошел обратно на кухню.

Когда он зашел попрощаться, Людмила успела привести себя в порядок. Недавно заплаканные глаза были безмятежны, как озеро в тихую погоду.

В девять часов утра возле подъезда Ивана Андреевича ждала машина.

Москва

— Ты только посмотри, что творится за окном! Мы со Стасом собирались поехать на выходные за город и на тебе — погодка! — Елизавета счастливо прикрыла глаза. — Может, в кино сходим. Сто лет не была в кинотеатре.

— А я никуда не хочу. Я бы дома сидела. Только не получится. Отпрошусь с работы у Владимира Ивановича. Подстрахуешь, если что?

— Иди. За пару часов ничего не случится. А у тебя что, свидание со Стрельниковым?

— У меня билет на вечерний поезд в Киев. Надо вещи сложить. Хотя это громко сказано — сложить вещи. Я только на выходные туда и обратно. В понедельник буду на работе.

— Тур выходного дня?

— Отец у меня там.

— В каком смысле — отец?

Елизавета спросила так удивленно, словно дети могут появиться на свет без участия мужчины. Даже если бы Саша была из пробирки, то и для такого процесса все равно нужен был мужчина.

— Перед свадьбой я получила письмо от него. Если бы обратный адрес был, я бы сразу прочитала, а так отложила и забыла о письме. А вчера нашла. Теперь так неудобно.

— Тебе простительно, у тебя была свадебная суета. Странно, что он вообще о тебе вспомнил.

Свадебная суета, как говорит Елизавета, у нее была, но лишь отчасти. Самой свадьбы с белым платьем, на выбор которого можно потратить полжизни, фейерверками, тамадой и чужими людьми, кричащими «горько», у нее не было. А все остальное было: напутственные слова молоденькой сотрудницы загса, обручальные кольца, клятва Стрельникова быть с ней рядом и в горе, и в радости, теплые пожелания Софьи. Расписались они в пятницу, в конце рабочего дня, без спешки и суеты. Торжество отметили в ресторане в самом узком кругу. Из приглашенных были только свидетели Елизавета и Вячеслав Говоров, и еще под конец торжества подоспел Юра Степанков. Потом были телефонные поздравления родителей, друзей и коллег.

— Не было у меня никакой свадебной суеты, — напомнила Елизавете Саша. — Просто забыла о письме. Я вчера целый вечер пыталась до него дозвониться. Абонент временно недоступен.

— Может, телефон потерял, может, разрядился и не может найти.

— Если бы так. А вдруг он взял и умер, тогда что?

— Поверь, от безответных писем давно перестали умирать.

— Он писал, что плохо чувствует себя, настолько, что один не доедет ко мне. Вот я и решила съездить, чтобы совесть моя была чиста.

— Это еще вопрос — кто должен совесть очищать? — не унималась Елизавета.

— Я не имею права его винить. Моя мать тоже, знаешь, не подарок. У них не сложилась семейная жизнь. Мать потом встретила другого человека. Может, он сейчас с кем-то счастлив.

— Я не об этом. Жизнь не сложилась — это еще не повод, чтобы бросать своего ребенка.

— Я думаю, он и не собирался меня бросать. Может, он и хотел поддерживать отношения, но ему не разрешили, — Саша неуверенно стала на защиту отца. — Дед недолюбливал его настолько, что заставил мать сменить мне фамилию. Была Савицкая, а стала Андреева, как дед.

— Видать, правду говорят: в каждой избушке свои погремушки, — вздохнула Елизавета. — Ты едешь прямо к нему?