Чужие души

Паспорт главврача не интересовал. Раз Савицкий сам соизволил привезти девицу в центр, значит, будет она здесь работать и точка. Надо у Людмилы спросить, что это за протеже Савицкого. Еще она собиралась оговорить зарплату, как дверь открылась и в кабинет зашла Людмила.

То, что это жена Ивана Андреевича, Саша не сомневалась ни минуты. Именно такой она и представляла жену отца. Людмила была красивая. Даже без украшений и макияжа. Лицо выглядело свежим и отдохнувшим. Черные от природы волосы спадали на плечи. Но больше всего Сашу поразили руки: длинные музыкальные пальцы с коротко остриженными ногтями, покрытые светлым лаком, украшенные только обручальным кольцом, смотрелись как ваяние древнего мастера. Савицкую она, несомненно, уже где-то видела. Голова стала вдруг тяжелой, думать о Людмиле стало физически больно.

Людмила Савицкая безразлично скользнула взглядом по Саше и, узнав, что Иван Андреевич вышел во двор, направилась на поиски мужа.

О немногочисленных пациентах первого этажа Елена Евгеньевна рассказала кратко и неохотно. О втором этаже даже не вспомнила, хотя пациенты там были и оздоравливались они, как успел сообщить Савицкий, по какой-то особой программе. Саша ничего спрашивать не стала. От ощущения присутствия смерти в здании реабилитационного центра ей было не до вопросов. Голова разболелась так, что каждое слово, сказанное Еленой, эхом отдавалось у нее в голове. Легче ей стало только, когда машина Савицкого покинула территорию центра.

— Как вы нашли эту Елену Евгеньевну?

— Не понравилась?

— Сложно сказать. Я ведь ничего о ней не знаю: ни как о руководителе, ни как о враче.

— Людмила положительно о ней отзывается, пациенты не жалуются. А порекомендовал мне ее, как опытного организатора, Задонский. Претензий к Куриленко у меня тоже нет.

«Надо было спросить у Елены, были ли случаи смерти в центре? И опять забыл. Памяти совсем нет», — безразлично подумал Савицкий.

— Как тебе центр? Понравился?

— Очень.

— Ты еще не передумала выходить на работу?

— Нет.

На вопросы Ивана Андреевича Саша отвечала невпопад, и Савицкий, видя состояние дочери, оставшуюся дорогу ехал молча.

Простившись с Савицким возле подъезда, Саша, приняв душ и заварив душистый чай, позвонила Стрельникову и рассказала, почти поминутно, прожитый день, не сказав лишь о том, что собирается завтра выйти на работу.

«Центр мне понравился, — Саша взяла в руки фотографию Маргариты Акимовны, — и двор мне понравился. Весна скоро придет, цветов будет море. Только, знаешь, бабуль, я там почувствовала смерть. Впервые. Она — бестелесное существо и вовсе не черная, а висит светло-синим облаком над центром, еще немного и полностью его накроет. Уйдет она только, когда центр закроется. А как его закрыть? Вот и я не знаю. Сейчас мне надо позвонить. Елизавета будет волноваться».

Саша поставила фотографию на комод, допила чай и пошла за телефоном. Пришлось еще раз более подробно весь прожитый день пересказать Елизавете.

— Саша, говорю тебе еще раз — глупость несусветная, — подруга к исповеди отнеслась не так доверчиво, как Стрельников. — Ну и что с того, что мало пациентов? Я ничего странного в этом не вижу.

— Лиза, ну посуди сама: центр рассчитан на двадцать пять человек и обеспечен всем по высшему разряду. Я даже в Германии такого не видела, а там, поверь, было, на что посмотреть. А пациентов мало. Второй этаж почти пустой. Человека три-пять, не больше. Медсестра пасьянс раскладывает на посту. Причем второй этаж сдан в аренду неизвестно кому. Чем там занимаются, Иван Андреевич толком не знает. Говорит, работают по какой-то специальной программе. И еще мне не понравилась главврач.

— Ну, ты скажешь! Назови тех главных, которые нравятся всем.

— Лиза, я не о том, чтобы всем нравиться. Скользкая она какая-то. Себе на уме. И в разговоре дала понять, что лучше поискать работу в Киеве, и зарплата у них небольшая, все зависит от количества пациентов. А Иван Андреевич мне говорил, что зарплату он сам платит врачам и никак это не зависит от пациентов. И напугана она чем-то не на шутку.

— И о страхах она сама вот так взяла и рассказала тебе?

— Ничего она не говорила. Я видела этот страх — серая пелена накрывает ее с головой. Как она вообще живет?

Елизавета на том конце невидимой связи молчала.

— Я даже знаю, что ты думаешь. Ты подумала, что шизофрения переходит в разряд вирусного заболевания, как грипп, — Саша засмеялась в первый раз за последние дни.

— Я тебе верю, — серьезно ответила Елизавета. — Только будь осторожна.

Москва

Неладное Таня заподозрила сразу, как подошла к подъезду. Странное чувство тревоги навалилось на нее, стоило только поднять голову вверх. Свет в квартире не горел. Такого быть не должно. Ольга Семеновна включала везде свет сразу, как только начинало темнеть на улице.