Чужие крылья-3

Карандаш скрипел по бумаге, рука уже устала, а он все писал и писал, заполняя новые годы. Иные года оставались пустыми, иные наоборот расползались, перелезая на соседние страницы. Конкретики было мало - обрывки фактов, куски информации, но он все терпеливо переносил на бумагу...

...- Привет! - дверь жалобно скрипнула, и в проем просунулся Ларин. Выглядел Вячеслав непривычно озабоченным.

- Тебя что, стучаться не учили? - Виктор закрыл тетрадь и недовольно оглядел визитера. - А если я не один?

- Тогда бы я тебе советы давал! - озабоченность со Славки моментально слетела и он широко ухмыльнулся.

- Балаболка, - проворчал Саблин, сердиться на Славку было решительно невозможно. - Ну, докладай. Чего приперся?

- Тебя завтра выписывают?

- Размечтался! - усмехнулся Виктор. - Даже если это и так, то я не признаюсь. Так что рассказывайте, вьюноша о своих печалях. Я вам посочувствую.

- Ну тебя же выпишут? - настороженно спросил Слава. - Когда?

- Не знаю, - Виктор флегматично пожал плечами. - Ты же знаешь Синицына... с моим здоровьем я должен был умереть еще до рождения... Излагай.

- Шубин, мудак, сегодня на построении полчаса порол. Потом объявил, что сегодня у третьей эскадрильи будет приниматься зачет на знание материальной части истребителя. Комиссию назначил...

- Какой чудесный ход! - восхитился Виктор. - Макаренко отдыхает! Улитка за самолетами, а ты на эскадрилью, да? Растут люди! Это тебе не коров по взлетке гонять. Ну, так чего ты от меня хочешь?

Ларин угрюмо засопел.

- Голуба моя, - ласково пропел Саблин, - то, что тебя Шубин во все дыры сейчас сношает, я и так знаю. На этот случай умные люди используют вазелин и я таки готов одолжить тебе баночку. Просто расслабься и получай удовольствие...

- Не смешно, - огрызнулся Ларин. - Ты мне скажи лучше, что с Рябченко делать? Сегодня летали шестеркой, с "Фоккерами" схлестнулись. А он, козел, бросил все, давай за одним немчиком гоняться. Гонял, пока не сбил. А на разборе я еще крайний остался. Шубин - собака бешенная и слушать не хочет...

- Растешь! - одобрительно протянул Виктор. - Растешь! Уже за советом пришел. Глядишь, через полгода и сам думать начнешь. А все твой любимый Шубин, который собака бешенная! Заботится о тебе, учит, здоровье тратит! Сколько он с тобой возится? Полгода? Хе-хе, полгода не вынимая... Я бы так не смог!

- Да хватит тебе! - взорвался Славка, - у меня голова сейчас взорвется, а тебе все хаханьки...

- Ну а как иначе? Ты сейчас как та стрекоза из басни, хе-хе. И это вовсе не хаханьки, а можно сказать аванс в твой адрес. Потому что, как только я вернусь в эскадрилью, то в тот же день Шубин будет сношать уже меня. За все косяки, которые ты успеешь натворить. Или, если мне повезет, то Улитку. Это кто из нас раньше в полку появится...

Ларин обиженно поджал губы.

- Не дуйся, голуба. Шубина тоже можно понять, его тоже сношают. А уж как нашего комдива дерут! У-у-у. Тебя от такого давно бы порвало, как того хомяка.

- А как же сегодня-то быть? - спросил Славка.

- Ты прямо как маленький, - ответил Виктор. - Надо выполнять приказ! Берешь техописание и начинаешь гонять личный состав. И контролируешь, чтобы не спали над книжкой, а когда комиссия тебя вздрючит, а она тебя вздрючит, ты поймешь, что личный состав надо любить как жену. Это значит ежедневно ,и желательно пару раз за день. А с Колькой еще проще. Просто его надо постоянно бить по голове, толстой палкой. Ему так доходит быстрее. Если палку жалко, то поставь ведомым к Острякову. Сразу шелковым станет...

Ларин опечалился.

- А ты думал, - засмеялся Саблин, - это тебе не шашкой в кабине махать, подолы девкам задирая. Через это все прошли, один ты у нас... одаренный. Ты лучше скажи мне, кто сегодня в БАО дежурный? Ромашев? Слушай, если увидишь, скажешь ему, чтобы в бане огонька поддали. Пойду, искупаюсь, а то эти таблетки уже в мясо впитались...

...За стеной гомонили соседи. Изредка их голоса взрывались смехом, изредка замолкали, и тогда было слышно, как где-то далеко лает собака. Фитиль затрещал и огонек керосинки заметался, бросая на потрепанные листы тени. Виктор вздохнул, перевернул очередную, выстраданную страницу и скривился. Год 1956 радовал всего двумя строчками:

- восстание в Венгрии (вроде летом, подавлено);

- Суэцкий кризис (Египет, Насер).

Больше по этому году он не помнил ничего и это удручало. Вот по соседнему - 57му сумел "навспоминать" (почти на пол страницы: и Кубинскую революцию, и отставку Жукова, сдачу первого квартала хрущевок (смотрел когда-то передачу по телевизору, вот и запомнил), ну, и самое главное, полет советского спутника. А пятьдесят шестой был плохой год, скудный. Хуже всего то, что таких годов, было больше всего.

Он почесал карандашом голову, и рядом со спутником, в скобочках, дописал: "Сергей Павлович Королев".