Чужие лица (СИ)

Пашка тихо заходит в квартиру. Отца нет. Это радует. Он не хочет его видеть, для него этого человека не существует. Слишком много боли он принес матери, предавал не раз и не два.

Мама спит, или делает вид. Паша проходит в свою часть комнаты, раздевается, случайно спихивает со стола учебник. Тот падает на пол, издавая громкий звук. Его нельзя проигнорировать.

— Все нормально? — Олеся говорит шепотом, будто простыла.

— Да, просто книга упала. Спи.

Она бы хотела, но Морфей думает иначе.

— Пойду, попью теплого молока. Будешь?

Пашка уже лежит в кровати, ковыряясь в телефоне.

— Нет. Сергей приходил?

Олесе грустно от того, что сын перестал называть бывшего мужа отцом, но заставить его она не может.

— Да. Жениться собирается на Наталье. Она ждет ребенка. Нас звал на регистрацию, я отказалась.

Пашка присвистнул, наконец оторвавшись от экрана мобильного. Потер губу.

— Охренеть. И чего теперь? Так и будешь его ждать?

Олеся отрицательно качает головой.

— Сильно болит? — переводит тему.

— Ерунда.

Она не комментирует, что можно было быть осторожнее, идет за молоком. В кухне воспоминания снова накатывают, как и слёзы. Открыв холодильник, она наливает напиток в кружку и ставит ту в микроволновку. Следя за вращением несколько секунд, Олеся перебирает события прошедшего дня, а потом запрещает себе думать вообще. Завтра будет новый день.

5

— 5 -

Мы разбегаемся по делам.

Земля разбивается пополам.

Земфира (с)

Сухость во рту грозит победить в конкурсе засуху в пустыне. Олеся приоткрывает глаза, силясь разлепить ресницы. Получается. Судя по свету из окна, уже даже не утро. Похоже, что организм, переживший вчера стресс, решил долгим сном восполнить потерянные нервные клетки, а может, просто снова не хочет возвращаться в реальную жизнь.

Олеся бросает взгляд на кровать сына. Пашка спит, приоткрыв рот, свесив одну руку и почти касаясь ею пола. Вот, кто действительно может спать днями и ночами. Нужно встать, пока в Олесе еще борются желания пить и справить нужду. Одно из них обязательно победит.

Выполняя ежеутренний ритуал, она вновь вспоминает вчерашний день. Все кажется каким-то нереальным. Один разговор перечеркнул столько лет. Это было бы даже смешно, если бы не было так грустно. В голове гудит улей голодных и злых пчел, будто с похмелья. Только не алкоголь она пила, а, наоборот, отрезвляющий коктейль, сыворотку правды. Горьким тот напиток оказался, не слаще водки, уж точно. И если можно было бы выбирать, Олеся предпочла бы утопиться в ванной со спиртом, чем снова пережить вчерашний день.

Однако, как поется в известной песне, шоу должно продолжаться. Сегодня нужно съездить в торговый центр, у Пашки нет зимних ботинок, да и себе придется все-таки купить осенние сапоги, суперклей не помог даже здесь. А ещё надо зайти в аптеку у метро за лекарствами для мамы, любимые многими петербуржцами "Озерки" славятся низкими ценами и длинными очередями.

Выпитый стакан холодной кипяченой воды вызывает чувство тяжести в животе. Наспех выкуренная сигарета кружит голову, при этом умудряясь разогнать туман перед глазами. Кипит и отключается чайник, заставляя обратить на себя внимание. Запах кофе плывет по кухне вместе с ароматом гренок, плавленого сыра и колбасы. Олеся жует и не чувствует вкуса, пропал со вкусом к жизни. Надо разбудить сына, но нет желания двигаться, даже дыхание дается с трудом, через силу. Она смотрит на пейзаж за окном и не шевелится. Желтая листва покрывает землю, ей вторит серое небо, нависая над крышами домов. Оно безмолвно опускается в виде моросящего дождя, и в каждой мельчайшей капельке воды отражаются люди, машины и дома.

— Доброе утро, мам, — Пашка незаметно подходит к Олесе и целует в щеку.

— Да уже день… — язык не поворачивается сказать "добрый".

Сын накладывает себе поздний завтрак, наливает чай и садится за стол.

— Сегодня суббота. Мы с Сашкой в клуб собираемся. Дашь денег? — не до конца прожевывая горячий бутерброд, глотает его вместе со словами.

Олеся даже не удивлена.

— Тебе еще рано ходить по клубам. И мы собирались в торговый центр тебе за ботинками. Забыл?

Пашка дочищает тарелку кусочком хлеба. Это привычка Сергея. Олеся отворачивается будто бы для того, чтобы помыть посуду.

— Ну, мам… Я уже сказал, что пойду. Вернусь не слишком поздно. Обещаю.

Она знает, что этот взгляд будет действовать на нее всю жизнь. Ничего не может с собой поделать.

— Ладно, но ты мне звони, я буду переживать. И если не успеешь до закрытия метро, возьми такси.

Пашка довольно улыбается и кивает головой, уже прикидывая, что надеть и что купить.

Олеся идет умываться. В зеркале отражаются красные глаза, опухшее лицо и отсутствие перспектив в личной жизни. В гроб кладут краше. Она набирает воду в ладони, опускает в них лицо, закрыв веки. Задерживает дыхание. Мини-спектакль утопленницы — на троечку. Мятная зубная паста щиплет искусанные губы, зато полотенце ласкает своей мягкостью. Надо еще купить такой кондиционер для белья, хороший.