Чужие миры

Что знал Осьминог? Неизвестно, и теперь уже его не допросишь. Но вроде как девку ему кто-то из знакомых капитанов привез. А уж что сказал, чего хотел...

Не узнать. Разве что со временем, когда Кот укрепится, все под себя подомнет, но это еще когда будет! А проблему надо решать именно сейчас. Кот и решил — слить две проблемы в одну — и избавиться чохом от обеих. Очень по- кошачьи получилось, зачем самому бегать, если кто-то другой есть? Лиля только головой покачала.

— Ну и зачем мне сумасшедшая?

— Она нормальная.

— Ты же сам сказал — мычит и стонет...

— Так понимать-то она все понимает! И исполняет, что сказали. Научишь...

Лиля поморщилась.

Вот не хотелось ей связываться.

Не хотелось!

Но и отказать!?

Гуманность? Человеколюбие? Угрызения совести?

Да пойдите вы... погулять! Просто родители никогда бы не простили Але, что она даже не попыталась помочь. Никогда.

— Ладно. Веди свою девицу.

— Не пожалеешь, — ухмыльнулся Кот.

— Уже жалею.

Мужчина совершенно по-кошачьи фыркнул, доел последнюю печеньку-мышку, и откланялся. Лиля выругалась — и отправилась к Марион, сообщать о прибавлении в трактире.

Против ожидания, Марион как раз к известию отнеслась совершенно спокойно. А что?

Еще рабочие руки прибавятся. Польза будет.

Алию освободят от части дел. Будет, кому посидеть с ребенком. \ остальное... загадка там, разгадка, тайна, еще чего другое — какая ей разница?

Поживем, посмотрим, а там и разберем проблемы, с Альдонаевой помощью!

Решимость Марион поколебалась, когда она увидела «подарочек».

Нечто... состоящее из скелетика и живота. Иначе тут и не скажешь. Причем скелет был очень заморенный. Серые волосы, после отмывания оказавшиеся седыми, светло-голубые глаза на личике с кулачок.

Красивая девушка.... Была.

Сейчас красоты и в помине не было. А вот коллекция шрамов была потрясающая. Эксперт-криминалист бы от счастья плакал.

Лиля скрипела зубами, промывая раны и разбираясь со шрамами. Она опознала ожоги, плеть, ножевые порезы... дальше? Она просто не знала, чем так можно. Но явно это было больно. Очень больно и страшно, недаром девчонка никакущая. Хоть ты ее под асфальтоукладчик засунь, хоть под мужика — она и разницы не поймет. Сволочи!

Вот взять бы, да носом потыкать противников смертной казни. Да вот в это самое! Мигом бы свою гуманность растеряли!

Месяц беременности?

Восьмой — девятый. Точнее можно сказать после осмотра, но Лиля просто на него не решилась. Девчонка и так никакая, от дуновения ветра шарахается...

Девчонку она искупала лично. И постоянно разговаривала с ней. Рассказывала, что ее зовут Аля, рассказывала про трактир, про его обитателей, что самой девушке предстоит здесь жить, что обижать ее не будут, что она будет помогать по хозяйству — и только.

Потом поняла, что ее слова идут «белым шумом». Но не замолчала. Говорила и говорила.

И когда отмывала седые (в таком-то возрасте!!!) волосы, и когда смазывала шрамы мазью, и когда помогала девочке выйти из ванны...

Сунула ей платье, белье, и приказала одеваться.

Та послушно и молча выполнила приказ.

Лиля только головой покачала. И отправилась с девушкой в комнату к Лари. Хорошо, что все сделали, как она попросила. Лишних комнат в трактире не было, лишнего места тоже. Определять неясно кого на кухню? А если утворит чего?

За Лари Лиля была спокойна.

Деревенская девчонка беззащитной не была. Могла за себя постоять.

А еще — ей не легче пришлось. Найдут о чем поговорить.

Можно бы и к Лиле, да некуда. У нее в комнате и так, пока кровать, сундук, люлька — вот и места уже нет.

Лиля показала на ту кровать, которая была дальше от окна.

— Твое место. Будешь здесь спать.

Девушка провела пальцами по кровати. По гладкой спинке, по подушке...

В голубых глазах блеснули слезы? Живая реакция? Не страх, не боль, не ужас, не отчаяние?

Отлично!

— Ложись и спи. Выспишься — придешь на кухню, попросишь еду. Поняла?

Девушка кивнула.

— Как бы тебя еще назвать?

Кот упоминал, что универсальным обращением было: «Эй ты!». Или еще более короткое слово, обозначающее падшую женщину. Но...

Здесь так Говорить — не стоит. В доме водятся дети, а вы себе представляете, как сложно отучить детей от народно-матерной лексики? Нет, вы не представляете! Они б так математику запоминали, как матюги... Лиля и сама в детстве прапорщика дядю Петю подслушивала. Вот кто выражаться умел...

Но учить этому своих детей? Нет, не стоит.

Девушка молчала.

Лиля напрягла фантазию.

Вот ничего, кроме Изауры в голову не шло. От известного бразильского сериала. Но здесь такие имена не приняты... кто там еще был, в сериале? Рита, Жануария, Эстер, Мальвина, Роза...

О!

Роза!

— Я буду звать тебя Розой, — решительно объявила Лиля. — Не захочешь — скажешь. А пока будешь откликаться на это имя.

Девушка медленно кивнула.

Промолчала, но кивнула.

— Я сейчас принесу тебе поесть. Пока немного, бульон и мясо, ты явно не ела досыта, может стать плохо. Понимаешь?

Кивок.

— Поешь немного. Проголодаешься — спускаешься вниз, в кухню. Еще подкормим. Тебе сейчас надо есть не слишком много, но часто. Очень часто. Поняла?

Снова кивок.

— Все. Располагайся.

Лиля решительно вышла.