Чужие пространства

Неожиданно слева, на самом дальнем конце пульта, обозначилось что-то темное, висевшее в воздухе сантиметрах в десяти от стола. Пятно казалось совершенно бесформенным и почти невидимым, но я уже почувствовал запах. Серые твари не имели ощутимого для обычного человека запаха, их характерный признак - холод. Но резкий и малоприятный запах, исходящий от едва наметившегося темного пятна, - явление не совсем обычное. И он определенно мне знаком. "Не к добру все это", - тоскливо подумал я, бессмысленно щелкая обесточенными тумблерами пульта управления.

Пятно казалось неживым и не имеющим ни малейшего отношения к рубке. Оно выглядело настолько неподвижным, что воспринималось как некий дефект освещения.

Оно было, и его, в то же самое время, все-таки не было. Во всяком случае, в данную минуту и в данном месте... Я задумался над этой не совсем обычной мыслью и понял, что она содержит в себе шанс, может быть, последний в затянувшемся прорыве к Темной зоне.

Я постарался отвлечься от пятна, забыть о нем, сосредоточить все свое внимание на пульте. Постепенно мне это удалось. Закрыв глаза и не двигаясь, я заставил себя увидеть, как исчезла, растворилась крышка пульта. Сразу же передо мной предстали пучки разноцветных проводов, кабели, световоды... Одни из них казались теплыми, другие холодно светились, третьи выглядели совершенно мертвыми. Я начал разбираться в обесточенных цепях, мысленно соединяя поврежденные линии. В конце концов, после очередной попытки включить панель, шкалы приборов и индикаторов вспыхнули передо мной сотнями живых разноцветных огней.

Глава 19

Я закончил ввод длинного ряда цифр, содержащего в себе трехмерные координаты новой точки выхода.

Как только смолкли звонкие щелчки клавиатуры и установилась ворчливая, полная вздохов и шелеста машинная тишина, в голове у меня возникли странные слова:

"сгущение потупространства" - будто их прошептал мне некто невидимый совсем рядом. Я даже не удивился. Но мог же, в самом деле, закончиться так буднично и просто мой последний шаг в длинной цепочке, приведшей, в конце концов, вопреки запрету Аристарха, к повороту корабля в сторону Темной зоны. Предыдущая попытка остановить меня в этом намерении не увенчалась успехом, значит, теперь будет предпринята следующая.

Фраза прозвучала ясно и отчетливо. Я покосился в сторону темного пятна - оно не изменилось за последние полчаса и висело так же неподвижно. Пусто было в этот безвременный час в рубке старого корабля, наполненной угловатой пластмассой и хищными красноватыми глазами индикаторов.

Компьютер, заурчав, начал обработку полученной информации. Сделав этот последний шаг, запустив процесс поворота и выхода из оверсайда в месте, запретном для любого нормального человека, я мог, наконец, позволить себе немного расслабиться. Глотнув ледяного сока из оставленного кем-то термоса, я задумался над самой сутью услышанных мною слов. Я так и этак переворачивал фразу, стараясь разглядеть в ней некий тайный смысл, но ничего, кроме все тех же непонятных в своей первозданности слов, не обнаружил.

"Сгущение потупространства" - слова эти, повторенные несколько раз, произвели на меня странное действие. В памяти словно прорезался бесконечный темный коридор, ведущий в запретные, закрытые наглухо области. Он был туманен, этот коридор, я еще только начинал свое долгое движение к свету, но не сомневался - движение началось, и теперь меня не остановит никто.

Я видел длинную дорогу, по которой мчался чудовищный зверь. Зверь был рационален, по-своему даже красив, он мчался кому-то на помощь... Потом я увидел маленького человечка, протягивающего хрустальный флакон с темной жидкостью флакон показался мне необычайно красивым. Затем возникло дерево, каких не бывает даже в снах. Я лежал под его корнями и зрел, как желудь. Похоже, теперь процесс созревания подходил к концу.

Я внимательно осмотрелся, стараясь уловить в окружающих предметах хотя бы намек, какую-то зацепку, как вести себя в обстановке непонятной нарастающей опасности.

Присутствие этой невидимой пока опасности с каждой минутой я ощущал все сильнее, и именно оно мешало мне окончательно сосредоточиться, чтобы понять нечто чрезвычайно важное, нечто такое, от чего зависело все мое дальнейшее существование.

Помещение рубки, освещенное тусклой световой панелью, представляло собой все те же девять квадратных метров неубранного грязного пола. Литой голубоватый пульт, пустое кресло второго пилота рядом со мной - ничего постороннего, если не считать самого пятна. Тишина нарушалась лишь пощелкиванием кристаллоприемников да ворчанием механизмов, переваривающих полученную информацию.

Причина, видимо, скрывалась в самом пятне. Оставаясь совершенно неподвижным, оно, тем не менее, жило своей отдельной, не зависимой от корабля жизнью. И жизнь эта постепенно обретала все большую определенность, словно пятно выплывало из неведомых глубин моего собственного просыпающегося подсознания.