Чужие слезы на родном письме. Том 1

– Может ты, сука, не знаешь, кто он такой? -

И рев, девичий рев.

И фраза из Лолитиных слов:

– Чую менты на допросах нагнули!

Чую менты! Менты в натуре.

Надо валить, на грех такой и хозяева придут.

Что скажем им тут?

–«Здравствуйте! Мы служанки «гламур»,

Снимем денежки ваши, снимем абажур, -

Ключами воровки дверь закрывают.

Тихо выходят, жути нагоняют.

А голоса слышны за стенкой.

Как УГРО «беспределят» над студенткой.

И вот уже спускаются вниз.

Жанео навстречу идет.

– Лоли дэ Марго, вот так сюрприз!

На кого-то накапать и квартирку берет?

– Жа… Жанео, не я сдала. Клянусь, мамой клянусь, не я!

Ты в курсах, да? Что я жена мента.

Но ты знаешь мой авторитет.

Тьфу. Не одна «центровая», не конкурент.

Даю те слово! Никогда «малява»!

Да что бы я «лярва»! Да что б «шалава»!

– Вот он! – голоса сзади вдруг.

УГРО повалилось, зачуяло тут.

Уже за Жанео бегут.

И спектакль! Ушаков тут как тут.

Как говорится, вспомнишь его,

Вот, значит, и оно.

Жанео, попав в такой «беспредел»,

Лолиту только оттолкнуть успел,

Как бежать вниз. Какова мотивация?

Вроде бы отпустили!? Но тут реакция.

Каков тут еще приговор…

Не в курсе было УГРО, что уже был пойман вор.

И за Жанео всем отрядом бегут.

Воровки за ними. И Ушаков тут как тут.

И не понял Ушаков… Такого еще не бывало.

Родная Лоли револьвер на мужа направляла.

***

11

Истов внимательно просматривал дело Жанео.

И телеграмму, которую, хотел он послать.

Речь о том, что пойман на улице Варнео,

Пойман. Об этом в центр надо сказать.

Те сообщат в другие регионы «Пойман, мол, всё!»

Знал, как это может закончиться для него нехорошо.

Вспомнил беседу с вором. Вор:

«Люди сражались за не понятный укор.

И кричали им в след, так не скромно,

Что справедливость и честность нам не знакомы!

Да, по мастям, но ведь речь о том:

Мы не за «беспредел», у нас тоже есть закон».

–«Закон и «антизакон»? Противоречие взглядов?»

–«А вы только этому рады?

Вам не хватает того, что есть у нас в груди.

Дабы исполнить все сути»,-

Ностальгию Истова прервал стук в дверь,

Вернулся в реальность он теперь.

Ушаков перепуган. Вошел не как обычно.

– Поймана воровка с поличным.

– Вот так дела. Проявил ведь себя святой дух.

Что Ушаков, появился нюх?

– Основанием было, не нашла ответа.

Откуда кольца, откуда браслеты.

Вещдок. Количество – тридцать два.

– Вот так песня. Вот дела.

Ну что же, приведи на допрос.

Моя очередь задать вопрос.

Ну, вот она. Входит. Но не Лолита.

Подруга ее. А кто она узнать хотите?

Где Истов бледнел, старел, млел…

Это именно та, которую он жаждал и хотел.

Да, да. Это жена Строганова, друга его.

Чудило в комнате зло.

Только что преступника Жанео отпустил,

Любовь разрывать не было сил.

А тут та самая, от которой бессонные ночи.

Дни весною стали зимних короче…

Испуг глаз у Истова не сходил.

Молчал. Не говорил.

Она села на стульчик. Мадам в изумлении:

– Знаете, это недоразумение.

Вы же знаете мужа моего, да?-

Истов просто не мог подобрать слова

Желанием вручить это дело другому.

Свежей раной прикасаясь к дню злому.

Сыграла судьба злую шутку,

Приготовив сюрприз – прибаутку.

Деваться некуда, допрос вел.

Ушаков за слово, в основном, шел.

Раскололась Строганова. Ревела.

О деяниях своих, вроде как, жалела.

Истов с закрытыми глазами

Дело писал. Голова кругом, играл словами…

Как бы то ни было, любимую свою

Он и посадил в тюрьму.

Пытался держать себя в руках.

Тут тебе и мат. Тут тебе и шах.

Допрос есть допрос.

Как не зыбок порой «ментовской» вопрос.

Истов сходил с ума, шептал:

– Что я делаю? За что господь дал?

Это за мои грехи. Их много.

Стою теперь я у порога, -

Дадут ей срок. Такие дела.

Но подружку Лоли она не сдала.

***

12

Лишь только бы объятия подарили б те секунды…

И теперь Анна подошла к окну,

Отчаянно, видела Жанео, любила покуда

Как сердце стремилось к нему.

В побеге от УГРО ее увидел. Безумец, остановился!

Бегущий за ним удивился:

– Стоять! – мол, не шути.

– Любимый! Беги, беги! -

Кричала она. А он стоит.

Хлоп! Шагнула в окно, к милому летит.

Тот ловит внизу ее. Объятия крепки,

Но не легки шаги…

Ее отшвырнули «менты» как щенка. А то ж!

Тот кричал: – Руки прочь, не трожь!

Я вернусь, по-любому, родная!

Ты-то солнце, предвестник мая.

Я вернусь! – одно кричал.

А его уж наземь в форме бросал.

Била в грудь другому она,

Когда держал, сжимал бока.

И все это как страшный сон вспоминала она.

Стоит у окна, за окном луна.

Стук в дверь. Смотрит в глазок.

Мадам стоит какая-то, вот.

Открывая с опаской она дверь

Кочергу держит в этот раз теперь.

– Не бойтесь, девушка. Свои.

Да открывайте двери вы.

Меня Лолитой зовут.

Есть у меня к вам разговор тут.

Наслышана я, близко Жанео знали?

Наслышана я и о такой морали:

На меня бочку катит, я сдала?

Что, девочка скажешь, на эти слова.

– От.. от.. откуда мне знать? Это?

Что все ко мне пристали? Нет ответа.

Меня в девичьи слезы «мент» так нагнул.

Кричал. Щеки надул....

– Дорогая моя, вот «малява». Ты уж замолви.

А, впрочем, не надо. Наши с ним роли.

Но ты знай, мне с ним на одной веревочке.

Я никогда не предам, такова «тусовочка».

– О чем вы говорите – теряясь в словах.

– Ты, наверное, не в курсах.

О нашей жизни «бандитской»,

Цыганской песней от закатов мчится.

Я бы сама передала, да из города уезжаю.