Чужие сны

Сам дом, удачно врезанный в ландшафт, выглядел скромно, особенно по украинским меркам: несколько террас, десятиметровый бассейн с видовой площадкой для загара, панорамные окна. Все компактно, чтобы не сказать бедненько, но на самом деле и само место, и инженерные работы, позволившие спрятать в скалу и гаражи, и подсобные помещения, и небольшую дизель-электростанцию, стоили миллионы. В какую сумму обошелся лифт, ведущий вниз, к пляжу с черным песком, Денис и представить себе боялся.

Понятно, что особняк в Силиконовой долине на рынке ценился поболе мадерийского владения Юрия Макаровича, но дом был чудесен — это Давыдовы поняли едва переступив порог.

Здесь, неподалеку от Порто-Мониш, касание проявляло себя менее интенсивно, чем по дороге — вокруг дома Шевчука сохранился кусочек мира Зеро. Когда Денис вышел на площадку рядом с бассейном, то слева, там, где в ясную погоду просматривались природные бассейны, вилась красная пыль Мира Огня, а в стороне рассвета была видна стена бьющей в прибрежные скалы метели.

Часть океана дышала свободно, но ее как в клещи брали столкнувшиеся Параллели. Над бурлящей водой вились птицы — мириады чаек и бакланов искали убежища от непогоды, природу которой они не понимали.

Давыдов невольно застыл в восхищении, наблюдая невероятный пейзаж грядущей катастрофы, расстилающийся перед ним.

Карина, неслышно подойдя сзади, тронула его за плечо.

— Не хочу тебе мешать…

— Я знаю. Мне пора… — сказал Давыдов, вдыхая запах влажного рассветного леса, нависавшего над особняком.

— Там Мишка приготовил тебе кофе, Новицкий налил в него коньяку, а Беленький подтащил кресло-ленивку поближе к окнам.

— А наш гостеприимный хозяин?

— Наш гостеприимный хозяин запустил автономную электростанцию и готовит нам завтрак. Спокоен как удав.

— Он всегда спокоен как удав. Я ему завидую.

Карина поцеловала Дениса в щеку.

— Ты не умеешь завидовать.

— Я учусь.

— Пусть тебе завидуют.

— Ага. Простой демиург, счастливый муж красавицы и отец сына-подростка в свободное от творения миров время подрабатывает писателем-беллетристом.

— А мог бы механиком-мотористом! — рассмеялась Карина.

— Не мог бы, — покачал головой Давыдов. — Какой из меня механик? У меня руки из жопы. Я ими могу писать, есть и обниматься.

— Ну, так иди — пиши, чудовище!

— А обниматься?

— Обниматься потом!

— И пусть хозяин поторопится, — капризно сказал Давыдов, устраиваясь в ленивке. — Я жрать хочу. А когда я хочу жрать, я не могу продуктивно работать!

Он включил ноут, склонился к экрану взлохмаченной головой, и через секунду Карина уловила, как едва слышно клацают клавиши.

Глава 18

Мир Зеро. Точка касания Мадейра, побережье, восточнее Порто-Мониш. Ноябрь

И прыжок был не прыжок, и переходом это назвать было трудно. От джампа разве что название осталось. Ни тошноты, ни удара при вхождении, ни самого вхождения.

— Никакой романтики, — скривился Мамочка, спускаясь по склону.

Кирилл шел первым, сверяясь с картой. Левада петляла по склону, под ногами то и дело начинало хлюпать, журчала вода.

— Кончилась романтика, — сказал Давыдов. — Привыкайте. Лоскуток, ты как?

Лоскутов в самом начале спуска, как только они шагнули с платформы под наставления Крыса, подвернул ногу на скользком камне, и теперь слегка прихрамывал.

— Нормально, Кир. Лучше, чем с пулей в брюхе в Париже!

Давыдов остановился.

Впереди была полоса его мира — мира Огня. Он слышал знакомый запах раскаленного воздуха и шипение испаряющейся влаги.

Сто? Двести метров? Сколько идти по этой жаровне? А если километр? Это ж можно с ума сойти!

Впрочем, после полосы льда это не так пугает. Главное, чтобы недолго!

— Платки надо намочить, — распорядился Кир. — Сейчас будет жарко.

Он подождал пока ребята выполнят распоряжение, сам смочил ткань в ледяной воде под самой скалой, и приложил пахнувший речной зеленью платок к лицу.

— Вперед! — приказал Давыдов, входя в привычный жар своего мира. — Держаться за мной! Дистанция — два метра.

Отряд Киры двигался по другой стороне склона.

Здесь буйствовал холод, но не такой страшный, как на родине — температура упала до минус 25, не ниже. Замерзнуть насмерть, даже при таком ветре, было сложно, но и передвигаться оказалось настоящей мукой.

Зеленый лес застыл, превратившись в причудливое переплетение обледенелых ветвей и лиан. Лед сковал воду в леваде, разорвал изнутри сочные стебли придорожных гортензий и толстой коркой лег на землю, накрыв торчащие из почвы корни.

Именно корни не давали маленькой группе передвигаться быстро. Наступить на такой присыпанный снегом подарок, означало рухнуть на спину. А рухнуть на спину означало сломать позвоночник.

Рич уже отбил себе задницу и теперь шагал с максимальной осторожностью, а разумная Котлетка с самого начала не переходила на бег, так что двигался отряд медленно, чуть быстрее похоронной процессии.