Чужие степи — часть пятая

— Так ответь. — наверняка они и гранату закинули «недозвонившись», для подтверждения серьёзности намерений.

Саня взял рацию, и отжав кнопку, что-то ответил по-английски.

— Это кто у вас там? — напрягся Василич.

— Да эти... — махнул я рукой в сторону чужого лагеря, и видя возникшее вокруг недоумение, кратко объяснил что к чему.

— Хера себе... — присвистнул Антон. — Многозначительно покосившись на девочку.

— Ага. Она самая. — подтвердил я, а Василич нервно заходил вдоль стены.

— Зовут на переговоры, угрожают, село грозятся разнести. — сообщил Саня, после нескольких коротких реплик.

— Скажи им, что через полчаса выйдем. И пусть прекратят стрелять, чуть в ребенка своего не попали.

Снова отжав кнопку, Саня послушно перевел, а последнюю часть «доклада» повторил дважды.

Рация зашипела, и коротко плюнув чем-то про роджера, отключилась.

Переговоры всегда лучше чем война. И поспорить с этим сложно. Особенно когда есть козырь, а у нас, судя по всему, он есть. То, что девочка важна для них, не подлежит никакому сомнению, но для начала неплохо бы узнать кто она, и почему к ней такое отношение. Естественно я думал над этим, и первое что приходило в голову, — она чья-то дочь. Дочь того кто принимает решения в этой богадельне. И если это действительно так, то отдавать такой козырь мы не имеем права. — Тянуть, обещать, делать всё что угодно, но так чтобы она не покидала станицы.

— И о чём ты собираешься говорить с ними? — Василич ещё больше занервничал, и не дождавшись ответа, зло «выплюнул», глядя на девочку, — мочить их надо, а не разговаривать! Они наших столько положили! Суки! Твари позорные!

— А что ж до сих пор не замочили-то? — вырвалось у меня.

Василич сощурился, зыркнул как на врага народа, но взял себя в руки, и отвернувшись, буркнул что-то себе под нос.

— Её определить куда-то. — вмешался Саня. — Так чтобы безопасно было, и чтобы не сбежала ненароком. Вон, как на дверь косится...

Чувствуя себя в стане врагов, — а по сути так оно и было, девочка что-то смекнула, и потихоньку начала пятиться к выходу. Вряд ли она понимала о чём мы говорим, но не слышать рацию не могла, и наверняка сделала для себя какие-то выводы. Если раньше, до приезда в село, она просто была напряжена, то сейчас, осознав в чьих руках находится, совсем ощетинилась.

— Пойдёмте. — успокоившись, Василич развернулся, и показывая дорогу, двинулся по коридору. Мы пошли следом. Я с девочкой, — она хоть и сморщилась, но руку не выдернула, за нами Саня с рацией, и замыкал процессию Антон.

Пока шли мимо раненых, эмоций я нахватался разных. От открытого дружелюбия, до откровенной ненависти. Кто-то, увидев меня в добром здравии, радовался, кому-то было всё равно, а кто-то зло зыркал, и вслед бормотал проклятия.

Я вообще человек мирный, но одного из таких зыркальщиков, когда он прошелся по моей родословной, чуть не воткнул рылом в стенку. В последний момент удержался, но впечатление на урода произвёл настолько бодрое, что он, по-моему, даже слегка описался.

— Василий... Ты это... В руках себя держи... Не надо так... — укоряюще посмотрел на меня сидящий на кровати рядом дедок.

Я кивнул, и продолжил путь уже в полной тишине. Народ не до конца понял что произошло, поэтому все притихли, и теперь никто даже не здоровался.

Пройдя до конца коридора, свернули налево, вышли через тамбур, и поднялись на второй этаж.

— Вот, здесь её можно оставить. — Василич заглянул в приоткрытую дверь, коротко там с кем-то переговорив.

Я подошёл следом.

Амбразуры заложенных кирпичом окон, света давали немного, но достаточно чтобы понять что и здесь всё битком. Единственное отличие от тех палат мимо которых мы проходили — в этой находились только женщины.

Одна из них, полная тетка за пятьдесят с висящей на косынке рукой, вышла к нам, и добродушно улыбнувшись, притянула ребенка к себе.

— Она по нашему не понимает. — предупредил Саня, и на английском что-то сказал девочке. Та насупилась, но кивнула.

— Не переживайте, в школе все учились, разберёмся как-нибудь. — не переставая улыбаться, поспешила успокоить женщина, и вместе с девочкой скрылась за дверью.

В том что они справятся, я не сомневался, но на всякий случай попросил Василича поставить кого-нибудь у двери.

— Не учи ученого. — буркнул тот, и громыхая башмаками по лестницам, двинулся вниз, на первый этаж.

Ехать решили на мотолыге, она, как минимум, была защищена от тех же гранат и стрелкового оружия. Не то чтобы я очень боялся, но за бронёй чувствовал себя не в пример увереннее. Мало ли, что-нибудь не по плану пойдёт? Она, жизнь то есть, вообще штука непредсказуемая. Я ведь как себе представлял возвращение? Думал приедем, сдам машину, людей, возьму пивка полторашку, и в баньку. С женой, само собой. Буду пить, греху предаваться, ну и париться, конечно, в перерывах. Куда ж без этого. Вот только всё пошло не по плану. Вместо баньки, — коптящая мотолыга, пиво сменилось на белый флаг который я привязал на антенну, а за жену автомат Калашникова, — будь он неладен.