Чужие страсти

— Ну, разве что взглянуть. Я не могу задерживаться надолго.

Он повел ее на экскурсию по некогда величественному дому, слегка поддерживая под локоть, когда они проходили мимо куч битого кирпича и сломанных досок. Они прошли через место, где была гостиная, еще недавно наполненная ценными старинными вещами, знакомыми Лайле лучше, чем любой из предметов мебели, принадлежавших ей лично, от которых теперь осталось всего несколько обугленных деревяшек. На бывшей кухне, словно останки древней цивилизации, стоял разрушенный остов плиты, а на голом бетонном основании валялась разбитая кафельная плитка, похожая сейчас на рассыпанную колоду карт. Она остановила свой взгляд на обрушившемся пролете лестницы, оставшиеся ступени которой сейчас вели в никуда. Ей стало нехорошо от мысли о еще большей трагедии, которой едва удалось избежать.

— Как жалко, верно? — сказала Лайла, задержавшись, чтобы еще раз оглянуться через плечо, когда они уже шли к ее машине. — Что бы там ни решила Абигейл, даже если здесь в конце концов что-то будет построено, оно уже никогда не будет таким же.

— Нет, не будет, — согласился Карим.

— И если она все-таки продаст Роуз-Хилл, это будет, в первую очередь, финансовым решением. Ей придется либо сделать это, либо выкупить долю Кента, а я не уверена, что она сейчас может позволить себе такие расходы.

— Очень жаль, — сказал он, покачав головой. Лайла подумала, что Карим имеет в виду Роуз-Хилл, пока он не добавил: — Два хороших человека. Но оказалось, что два хороших человека совсем не обязательно составляют хорошую супружескую пару.

— Да, конечно. Тем не менее я думаю, что теперь они оба стали счастливее. — Лайла вспомнила, как накануне столкнулась с Кентом и его новой женщиной в супермаркете. И он, и она просто сияли, излучая свет своей любви. — Или, по крайней мере, счастливее, чем были бы вместе.

— Думаю, ты права. — Карим отвел взгляд в сторону, но она успела заметить печаль в его глазах.

Подталкиваемая каким-то порывом, Лайла вдруг спросила:

— А ты счастлив, Карим?

Он снова посмотрел на нее.

— Почему ты об этом спрашиваешь?

— Не знаю. Думаю, руины, — Лайла показала рукой вокруг, — навели меня на эту мысль. Я имею в виду, что в традиционных культурах огонь всегда использовался для очищения или изгнания злых духов. Я подумала, что, возможно, каких-то злых духов разогнали и здесь. — Стараясь не выдавать своих настоящих эмоций, она говорила несколько небрежным тоном.

Тень стоявшего возле нее Карима вытянулась на усыпанной мусором земле, отчего он казался выше своего роста и был похож на таинственную фигуру из мифологии этих самых традиционных культур.

— А твои духи тоже были изгнаны, Лайла-джан? — тихо спросил он.

От близости и звучавшей в его голосе ласки ей мгновенно стало жарко, как будто садившееся за горизонт солнце палило прямо у нее над головой. По тому, как он смотрел на нее, Лайла понимала, что это не праздный, ничего не значащий вопрос, и поэтому ответила ему, тщательно подбирая слова:

— Думаю, что в какой-то мере да. Я была настолько занята на своей новой работе, что у меня почти не было времени думать о чем-то еще. Мало того — у меня такое чувство, будто я начинаю освобождаться от всякого старого хлама. Признаться, я удивлена. Я даже не предполагала, что настанет день, когда я проснусь утром и у меня не будет тоскливо сосать под ложечкой.

— Тогда я рад за тебя, — с серьезным видом произнес Карим. — А как твой сын? Как дела у него?

— Забавно, что ты спросил об этом именно сейчас. Сегодня Нил сообщил мне, что уезжает из дому.

Карим пристально посмотрел Лайле в глаза, словно стараясь прочитать ее мысли.

— Это хорошо?

— Вначале я так не думала, — сказала она. — Но Нил, похоже, считает, что это лучший выход для нас обоих, и я уже начинаю подозревать, что он, возможно, прав. Ты сам об этом говорил: дети рано или поздно уезжают из родительского дома, и если ты не строишь свою собственную жизнь, то можешь быть наказан одиночеством.

Карим слабо улыбнулся.

— Признаюсь, что совет мой был несколько своекорыстным.

— Как бы там ни было, но ты, похоже, прав. Мне стоило к тебе прислушаться. Но это уже не имеет никакого значения. Ведь ты все равно уезжаешь…

Если после этих слов Лайла рассчитывала проследить за его реакцией, то она не разочаровалась.

— В этом ты тоже ошибаешься, Лайла-джан, — сказал Карим, и лицо его приняло серьезное выражение. — Как видишь, я по-прежнему очень даже здесь.

— Ты хочешь сказать… — Сердце ее билось так гулко, что, казалось, вот-вот выскочит из груди.