Чужими руками

Рассольников издавна хранил свои средства в банке «Лионский межпланетный кредит». Виртуальный управляющий рассыпался в извинениях, но в ссуде отказал. С такой просьбой к нему почти одновременно обратились тысячи клиентов, и многие из них могли внести в залог гораздо более солидную недвижимость, чем Платон.

С другими банками разговаривать и вовсе было не о чем, а частные ростовщики заломили такой астрономический процент, что хотелось немедля выхватить «магнум»… Нет, пускай уж смертность этой категории граждан растет без участия Платона.

Так что не за горами было прощание с уютным домиком и позорный отлет на какую-нибудь планету подешевле — вроде Геи-Квадрус. А это значило признать свое поражение, полную несостоятельность. Это не просто шаг назад — временное отступление, далеко не первое в его судьбе, это крах всей его жизни. Ведь долгая и опасная дорога через тысячи парсек — от Ма-хана на Старую Землю — и есть его жизнь. Предки говорили: «через тернии к звездам». Археолог двигался в обратном направлении, но кто сказал, что ему было легче?..

Одетая и обутая из Платоновых запасов «царевна-лягушка» взяла двадцатку у археолога в долг и, отказавшись от провожатого, легкой походкой направилась на остановку монорельса. Выждав, когда желто-розовая спина девушки скроется среди сосновых стволов, а к Рассольникову вернется утраченная на время способность трезво соображать, Колобок кашлянул в электронный кулак и сказал:

* * *

— Платоша, друг сердешный. Послушай меня, старого дурака. Глянь-ка почту электронную. Там тебе сюрприз. Только сначала присядь.

Археолог вздохнул, почесал правый висок, сел в вертящееся кресло у рабочего экрана и прочитал странное сообщение: «Глубокоуважаемый сэр Платон Рассольников. Имею честь уведомить Вас, что на Ваш текущий счет в „Лионском межпланетном кредите“ переведен аванс в размере одного миллиона кредитов. Общая сумма сделки составляет десять миллионов плюс компенсация всех текущих расходов на время проведения раскопок. С условиями сделки Вы сможете ознакомиться при личной встрече в петербургском ресторане „Харбин“…». Все это сильно походило бы на розыгрыш, если бы не одно «но». Убедившись, что хозяин уразумел смысл послания, Колобок объявил ему:

— Самое смешное: на твой банковский счет действительно пришли деньги. И ты можешь заплатить все налоги на десять лет вперед, а там, глядишь, сдохнут или эмир, или ишак.

Отказаться от десяти миллионов да еще в пиковой ситуации было нелегко, но 'Платон печенкой чуял: придется. Его несравненная интуиция предупреждала: дело пахнет керосином. Было такое вонючее вещество в эпоху древнего Рима. И все же сначала надо поехать на встречу и лично убедиться, что интуиция и на этот раз не подводит.

— Марш-марш вперед! Археолог идет! — пропел Рассольников, залезая в изрядно потертый «шевроле».

Гравитяга отключена и опечатана местным робоин-спектором полиции. Из-за пандемии частные полеты временно запретили, и потому «шевроле» сейчас являл собой обычный наземный автомобиль, способный на идеальной дороге выжать не больше двухсот километров в час. Смехотворная скорость в эпоху сверхсветовых перелетов.

Добраться до цели можно либо на четырех колесах, либо тихоходным монорельсом до Петрозаводска, а оттуда — вакуумным экспрессом, который ходит два раза в сутки. Уж лучше рвануть с ветерком по архаичному шоссе.

В результате дорога в Санкт-Петербург заняла два с половиной часа. Чокнуться можно. Правда, Платон зря время не терял. Поставив «шевроле» на автопилот, он с экрана прочитал кучу археологических новостей — раньше просто руки не доходили. И наряду со всякой чепухой и рутиной узнал, что Петров-Кобылкин на планете Балалай раскопал некрополь головоногих аборигенов, вымерших миллион лет назад. И что старый друг-соперник Хуан Чупакабрас привез с Ксимелиты «венец безбрачия» — древний талисман, отгоняющий назойливых ухажеров или брошенных тобой подружек, которые жаждут поволочь тебя к алтарю. Жизнь идет своим чередом…

Санкт-Петербург был привычно залит мутными водами Финского залива. Туристам нравится приезжать в наводнение. Нудно моросил бесконечный дождь, и редкие прохожие мучались под неудобными черными зонтами, у которых то и дело ломаются ненадежные спицы. Клеенчатые плащи вызывали уважение к стоицизму их носителей. Город исправно нес бремя «золотого века». Население Питера попряталось по домам, а толпы туристов наводнили многочисленные злачные места «Северной Венеции» — она же «Пальмира». Рестораны, бары, кафе, клубы, казино, дискотеки и Дома пионеров гудели как пчелиные ульи, звенели емкостями для пития, пели ра,зом на десять тысяч голосов. Казалось, здания качаются от клокочущих внутри страстей.