Чужими руками

Серый Лис делал вид, что ничего не слышит. Платон чертыхнулся про себя, спустился с крыльца и побрел через сожранный сад. Биомех был взрослого размера, с розовой, поросшей нежным пушком кожей. От него валил белый пар, и еще в воздухе стоял ощутимый запах грудного молока.

«Бред какой-то! – думал археолог, подходя к кораблику. – При чем здесь молоко?» Молоком от биомехов пахнуть не должно – ни грудным, ни кислым, ни сгущенным. Это была хитрая уловка новорожденного – первая, но далеко не последняя.

– Папа! Папочка! – испуганным детским голоском продолжал звать биомех, даже когда Рассольников был всего в трех шагах.

– Привет, – сказал археолог. – Ну, чего ты кричишь?

– Я тебя зову, зову, а ты не идешь, – с обидой в голосе ответил кораблик.

Платон опешил: «Так, значит, это я – папочка! Я, а не покойный „Оболтус“, которого ищет механический малыш. Нет, так дело не пойдет».

– Ты ошибся, голубчик, – объявил он. – Я не твой папа, я – твой капитан.

– Мне не страшен океан, реки и моря. Моя папа-капитан. Кря, кря, кря, – дурашливым голосом пропел биомех.

Кнутсен расхохотался. Оказывается, он уже стоял у Рассольникова за спиной.

– Ты можешь только дурачиться или еще умеешь и летать? – буркнул Платон.

– Я знаю все, что знала моя мама, которую ты ласково называл «Оболтусом». Я помню все, что было между вами, – многозначительным тоном произнес кораблик.

Это был удар ниже пояса. Хорошо хоть, спецагент не знает, о чем речь. Впрочем, не трудно догадаться.

– Как тебя зовут? – чтобы сменить тему, не подумав, спросил Платон. Он сам должен был дать своему кораблю имя.

– Сынок, – с готовностью ответил биомех. Вот так новорожденный кораблик сам себе придумал имя.

– Надо спешить, – подавив ухмылку, объявил Кнутсен. – Твое рождение уже засекли. На пустырь наверняка прибудут гости.

– Грузите багаж, – сказал «Сынок» и образовал в своем боку грузовой люк. – Я готов.

– Ты уверен? – с сомнением произнес Рассольников. – Тебе нужно топливо, а нам – вода и сублимированные продукты.

– Все уже на борту. Из здешнего краснозема получилась отличная горючка, – усмехнулся кораблик. – А питаться вы будете корнями манговишни.

Археолог со спецагентом начали перетаскивать в трюм кораблика тюки и коробки с экспедиционным имуществом. Время от времени микрочип в голове Платона объявлял роковым голосом, сколько времени прошло после вылупленшг. Только зря «гнал волну» – Рассольников и без того носился взад-вперед как угорелый.

Наступил рассвет. Погрузка была закончена. Гиперпрыгун зарастил люк и оторвался от земли. «Неужели пронесло? – подумал Рассольников, вытирая со лба пот. И тут на дальнем конце пустыря, который образовался в ходе боя, над руинами кирпичного дома блеснула голубая капля глайдера – и тотчас озарилась вспышками двух лазерных пушек.

Не успевшие добраться до командной рубки археолог и спецагент могли уповать только на врожденные навыки биомеха. Если «Оболтус» действительно сумел заложить в гены своего детища корабельное искусство, то у беглецов есть смутная надежда на спасение.

Пустив в ход стартовый ускорители, «Сынок» на антиграве скакнул над трехэтажной церковью на противоположном краю пустыря и завис позади нее.

Спецагент влетел в рубку, мгновенно оценил обстановку и отдал приказ:

– Открой люк – я выберусь на крышу! Кораблик его прекрасно слышал, но люк не открыл – с какой стати ему выполнять команду чужака?

– Что скажешь, папа? – раздалось в узком коридоре, которым Платон пробирался к рубке.

– Открывай! – крикнул Рассольников. – Он знает, что делает!

И Серый Лис выбралс'я на карниз. Оттуда через выбитое окно он перебрался на верхний этаж и через заваленные мусором и обломками комнаты проскользнул к окнам противоположной стены. Спецагент выбрал позицию и залег…

Глайдер медленно приближался, пересекая заросший бурьяном пустырь.

– Дистанция – четыреста, – сообщил кораблик своему папе-капитану, который наконец-то добрался до рубки. – У них гравищит.

Лазерные лучи, пущенные с глайдера, срезали с крыши остатки обрушившейся колокольни, печные трубы, часть балок и перекрытий. Грохота и пыли было много, но для кораблика опасности никакой – что-то вроде психической атаки. Зато Кнутсена едва не раздавило рухнувшим бревном. Ответить на вражий огонь «Сынку» было нечем – при рождении кораблик безоружен, а Серый Лис не спешил выдать себя, хотя щит целую секунду был отключен.

– Триста пятьдесят.

– Эй, на корабле! – передали по тахионной связи на хорошем космолингве. – Сдавайтесь! Сопротивление бесполезно!

– Тяни время, – передал от микрочипа к микрочй-пу спецагент.

– Хорошо, – мысленно ответил археолог, а на глай-дер он передал: – Какой смысл? Нам все равно конец.

– Триста.

– А вдруг ты нам понравишься, и мы тебя пожалеем? – В глайдере засмеялись.

Рассольникову почудилось что-то знакомое в интонациях врага. Никак не сообразить. Впрочем, какая разница, кто именно тебя укокошит?..

– Двести пятьдесят.

– Садись и вырубай движок – или сожжем! – отсмеявшись, рявкнули из глайдера.

– Стой! – заорал в ответ Платон. – Корабль заминирован! Взорву весь поселок!

Глайдер и не думал стопорить ход.

– Двести.