Чужими руками

Чтобы не приехать на работу слишком рано, заворачиваю в супермаркет. С умным видом озабоченной домохозяйки слоняюсь по магазину без малого полчаса. Из сострадания к скучающей в ранний час кассирше уже перед кассой бросаю кое-какую мелочь в корзинку.

К родному офису подъезжаю вовремя и в отличном настроении. Его уже не могут испортить нахальные ухмылки юнцов из компьютерной группы: ни откровенный взгляд уверенного в своей неотразимости Кирилла, ни робкие улыбки его оруженосцев, ни маячащая вдали фигура старой ведьмы Илларионовны.

– Привет, мальчишки! – легкомысленно бросаю пацанам и беспечно машу рукой.

Лицо Кирилла темнеет. Услышать, что он в моих глазах «мальчишка», да еще перед своими вассалами, – это удар ниже пояса. Но выдержал. Небрежно кивнул в ответ и отвернулся. Его свита, наоборот, расцвела улыбками.

Приближаюсь к Илларионовне. Мегера уже шамкает губами, готовя мне комплимент.

– Доброе утро, Илларионовна! – опережаю ее. – Как дела на любовном фронте?

Старуха не ожидала от меня такой наглости. Молча провожает меня вспыхнувшим яростью взглядом. Сзади захихикали юнцы. «Отлично, Зоя Андреевна!» – хвалю сама себя и вхожу в приемную торжествующей походкой победительницы.

И сразу вижу, что на моем столе опять свежие цветы. Тайный мой воздыхатель уже выразил незатухающую любовь к Прекрасной Даме. Боюсь, что скоро, придя на работу, обнаружу на столе его живое, еще трепещущее сердце. Розы совсем свежие. Кто же ты, мой обожатель?

В предчувствии скорой разгадки тайны заговорщически улыбаюсь сама себе.

Беру спрятанный между факсом и принтером видеорегистратор и сажусь в кресло, чтобы увидеть наконец вздыхателя.

Но сначала вижу Илларионовну. Кляча заходит в приемную и идет прямиком в кабинет босса. Вот это сюрприз! Старая стукачка, оказывается, не оставила свое подлое ремесло! Теперь понятно, какого дьявола ее на работе держат. Ладно, запомним!

А потом вижу, как в приемную с цветами в руке входит Вадик.

Сначала не верю глазам. Еще одна неожиданность! Чтобы приятель или даже друг Кирилла, этого прожженного циника, оказался тонкой и ранимой душой? Способной на нежные, по-детски наивные чувства?

Открытие заставляет меня на несколько минут погрузиться в глубокое раздумье. Не перевелись, оказывается, рыцари! Но тут же мелькает крамольная мысль. Мечтаем о рыцарях… А сами? Тянем ли мы, современные дамы, на то, чтобы вокруг нас вились настоящие рыцари? Лучше не трогать эту тему. А что касается Вадика… Надо пожалеть парня. Дать ему понять, что увлечение мной его ни к чему хорошему не приведет. Так что, чем раньше он выкинет из головы и сердца бесперспективную любовь – тем ему же и лучше.

Кладу регистратор в сумочку. Не забыть бы избавиться от него. Не пригодится больше. Как и фотографии.

Голова решает так, а руки сами достают пачку фоток. Снова рассматриваю их. Лиза-Лизонька! Что же это такое творится в мире, что двум родным сестрам места в нем нет? Почему он стал настолько тесен, что никак нам в нем не устроиться?

С этими навеянными фотками сестры мыслями не замечаю, как в приемной появился босс. Его голос, раздавшийся от двери, заставляет меня вздрогнуть:

– Что это вы, Зоенька, так увлеченно разглядываете? Можно и мне посмотреть?

Судорожно запихиваю фотки в сумочку. Отвечаю как можно беззаботнее:

– Да так, Петр Ильич… Мелочи… Здравствуйте!

– Вы снялись для журнала «Медведь»? Или «Плейбой»?

Что-то он сегодня слишком разговорчивый. Наверное, помирился со своей лапочкой. Да и царапина на щеке заживает. Почти незаметной стала.

– Да нет же, Петр Ильич! – отвечаю. А сама уже злюсь: вот привязался! – Это фотографии кухонных гарнитуров. Подруга собирается кухню менять. Попросила посмотреть. Она моему вкусу доверяет.

– Подобрали?

Вот же паразит! Да когда же ты угомонишься!

– Мне ничего не понравилось. Документы будете смотреть?

– А разве что-то есть?

– Вот! – хлопаю рукой по стопке папок.

– Несите! – принимает решение босс. И добавляет: – Через пять минут.

Он скрывается в кабинете.

Провожаю его благодарным взглядом. Мне как раз пять минуток и надо, чтобы бумаги рассортировать. С регистратором да фотками я чуток лопухнулась.

Ровно через пять минут кладу на стол босса разноцветные папки. Он кивает:

– Оставьте!

Уже берусь за ручку двери, когда меня останавливает его голос:

– Вот еще что, Зоя. Мы сегодня уезжаем на корпоратив. Я разрешил всем закончить работу раньше. Но что такое два часа? Давайте подарим сотрудникам полдня? Как вы на это смотрите?

– Чего тут смотреть? Все будут счастливы.

– Вот и объявите, что с обеда – все свободны. Я тут один поработаю. Не возражаю, если вы мне поможете.

Как же! Разбежался! Я что – хуже других?

Старательно изображаю робость и смущение:

– Так ведь и мне, Петр Ильич, надо себя в соответствующий вид привести. А опаздывать не хочется…

Он раскатисто смеется:

– Хорошо!

Ну дает сегодня босс. Не ворчит, не смотрит волком. Сексуальных услуг – и то не требует. Точно, с женой помирился. Надолго ли? На корпоративе опять проштрафится.

Но то, что он и мне дал «добро» с обеда не выходить, – очень даже кстати. Потому как дел у меня перед поездкой на озеро накопилось немало. Вагон и маленькая тележка в придачу. Успеть бы! Опаздывать, и правда, не с руки.

Захожу в каждый кабинет и объявляю о великой милости благодетеля и кормильца. Народ встречает новость бурным ликованием.

И до этого никто толком не работал. А теперь даже имитировать бурную трудовую деятельность никто не станет. Пропал рабочий день. Ну и фиг с ним.

Возвращаюсь к себе. Звоню Супермену:

– Привет, дорогой! Как ты? Чем занят?

– Мыслю!

– То есть валяешься на диване в чем мать родила и тупо разглядываешь трещины на потолке? По-моему, именно это занятие у тебя называется мыслительным процессом? Я не ошиблась?

– Ты, как всегда, не понимаешь мою тонкую душу. Между прочим, в моей голове сейчас зарождается план достижения успеха и славы.

– Мой звонок прервал мыслительный процесс гения?

– Примерно так.

– Я могу приехать. Помочь восстановить работоспособность.

Супермен восторженно мычит. Договариваемся, что заеду в парикмахерскую, а оттуда – сразу к нему.