Чужое гнездо

На протяжение нескольких следующих месяцев Эллен убеждалась, насколько правы Роджер и Ширли, потому что фотографии Джози продолжали регулярно появляться в печатных изданиях. Перед читателями разыгрывали очередную сказочку о Золушке, девчушке из бедной фермерской семьи, ищущей счастья на улицах большого города. И хотя Эллен доставляло удовольствие видеть Джози, или Жожо, как ее теперь называли, запечатленной в сногсшибательных нарядах, она ужасалась тому, что писали журналисты про ее личную жизнь.

Если верить им, Джози сбежала от суровых родителей. Кто-то даже сфотографировал Бикон-фарм и умудрился сделать это так, что ферма выглядела просто зловещей. На одной из фотографий оказалась Вайолет, кормящая кур, — она явно не подозревала о том, что ее снимают. Мачеха выглядела еще большей ведьмой, чем в действительности.

Эллен хотелось бы порадоваться за Джози — все шло к осуществлению ее детских мечтаний стать знаменитой моделью. Но одновременно старшая сестра испытывала стыд за младшую, поскольку та позволила, чтобы из ее родителей сделали настоящих чудовищ.

Отец больше не звонил Эллен, только коротко писал, никогда не упоминая о Джози. Но от Мэвис Питерс Эллен знала: Вайолет просто убита, Альберт же стал еще большим отшельником и даже перестал заглядывать в бар по воскресеньям. Миссис Питерс также сообщила, что к ней приходила Вайолет с просьбой помочь написать письмо для Джози в адрес редакции той самой воскресной газеты, с которой все началось. Она умоляла Джози сообщить, как ее найти, и выражала крайнюю обеспокоенность судьбой дочери.

Эллен опасалась, что сестра и ее вычеркнула из своей новой жизни, поскольку ни писем, ни открыток больше не было. Тем не менее она собирала вырезки из газет, где упоминалась Джози, рекламные буклеты нового шампуня, который та представляла, и вклеивала их в альбом. Ей казалось, что таким образом они с сестрой становятся ближе.

Как-то июльским утром почтальон принес Эллен сразу два конверта. Одно письмо было из школы-интерната для физически и умственно отсталых детей в Южном Бристоле — ей предлагали начиная с сентября приступить к исполнению обязанностей ассистента воспитателя. А другое — от Джози. Оба взволновали ее до глубины души.

Она не рассчитывала получить место сотрудника интерната, поскольку ей не хватало опыта работы. Но дирекция сочла возможным пригласить именно ее, выбрав Эллен из двенадцати других кандидатов.

Однако письмо Джози — на этот раз с обратным адресом в Челси и даже номером телефона — заставило ее почти полностью забыть о перспективной работе.

«Дорогая Эллен! — писала сестра. — Держу пари, что ты сердишься из-за моего долгого молчания. Но я боялась — вдруг ты расскажешь матери? Ты же знаешь Вайолет: если бы она нагрянула сюда, то испортила бы все на свете. Пожалуйста, обещай, что и сейчас ничего ей не скажешь. Я еще не готова к встрече с ней, к тому же мне кажется, родители бесятся из-за той ерунды, которую пишут о них газеты. Я здесь ни при чем. Отец показал себя полным занудой, когда позвонил в «Миррор». Он выглядел настоящим людоедом.

Ну, как бы там ни было, дела мои идут неплохо, у меня отличная квартирка в шикарном районе Лондона и куча новых шмоток. Марк говорит, я стану «лицом шестидесятых», он — мой фотограф и менеджер. Он водит меня во всякие симпатичные места, и все находят меня просто неотразимой.

Но я очень скучаю без тебя. Если ты не слишком сердишься на меня, приезжай в гости. Я покажу тебе Кингз-Роуд, Карнаби-стрит, они тебе понравятся, там просто здорово.

Целую, твоя Джози».

Эллен перечитала письма по нескольку раз. Какими бы чудесными они ни были сами по себе, Ширли Сандерсон не понравятся оба. Эллен не покидала ее дом с самого Рождества, поскольку больше не испытывала желания видеть родителей. Ширли и Роджер окончательно свыклись с тем, что она присматривает за мальчишками круглосуточно. Вряд ли они откажутся отпустить ее на уик-энд к сестре в Лондон, но когда Эллен заведет речь о другой работе, проблемы возникнут наверняка.