Чужое место

Вот такой аргумент сразу подействовал на мою благоверную, и наша беседа повернула в конструктивное русло.

– Тебе про них Ширинкин что-нибудь докладывал? – поинтересовалась Рита.

– Нет, но это еще ни о чем не говорит.

– Зато может на что-нибудь намекать. И вообще, раз уж такое дело, ты веди себя поосторожней. На следующей неделе вроде твою новую яхту на воду будут спускать – неужели присутствие императора там строго обязательно? Место же для покушения практически идеальное – толпа народу, большая и захламленная территория, беспорядок. Или ты считаешь, что его там не будет?

– Разумеется, дорогая! Мы же в России, откуда тут какие-то беспорядки? Они в Европе бывают, а у нас, если что – минуя все промежуточные стадии, сразу выдающийся бардак. Вот его я там не исключаю.

– Тем более. Может, эту яхту как-нибудь без тебя в воду столкнут?

– Увы, это будет неприлично. Но император там может появиться внезапно и неизвестно откуда, вот только… да, пожалуй, личина Андропова тут не годится. Старший механик тоже не подойдет – про этих типов Ширинкин знает. Остаются Шурик и Ржевский. Пожалуй, церемонию спуска украсит своим присутствием его нетрезвое благородие.

– Да уж, как это ты ухитряешься столь сильно благоухать перегаром, не выпив ни капли?

– Не скажу. Должны же у меня быть хоть какие-то маленькие секреты? Тем более что тебе их на практике применять точно не понадобится.

– Как знать, – вздохнула Рита.

– Если возникнет нужда, научу. И, кстати, твои девочки агентов Ширинкина знают?

Мы по инерции, да и из соображений конспирации продолжали называть служащих в Ритиной конторе девочками, хотя сейчас мужчин среди них стало даже немного больше, чем женщин.

– Не всех, но за теми, кто уже известен, я распоряжусь усилить наблюдение. Может, еще кто-нибудь засветится. Но все-таки, милый, может, про запах расскажешь? А маленькие тайны у тебя все равно останутся. Я, так и быть, могу разрешить тебе про первую любовницу мне не рассказывать, когда ты ее заведешь, а только начиная со второй. Ну давай, меня же любопытство совсем замучит!

– Да ничего тут особенного нет! Один менделеевский студент проходил практику в Приорате, вот ему и поручили разработать рецептуру нового одеколона. Называется «Гвардейский» и дает стойкий аромат суточного перегара пополам с запахом лошадиного навоза. Когда личина Ржевского себя исчерпает, можно будет пустить продукт в свободную продажу.

– Мне тоже пузырек не помешает, причем еще при действующем Ржевском.

Моя будущая яхта «Штандарт», на самом деле пилотный экземпляр броненосного крейсера для действий на Дальнем Востоке, а со временем и в Атлантике, все-таки получилась не совсем такой, как я ее заказывал. Произведя расчеты, Титов сообщил мне, что озвученное мной бронирование не позволит достичь ни требуемой скорости, ни дальности хода. Так что теперь двухсотмиллиметровый броневой пояс прикрывал только цитадель, а в оконечностях сужался и утончался до ста миллиметров. И броне-палуба имела восемьдесят миллиметров брони только в центре, но все остальное вроде должно было получиться, как я и хотел.

Разумеется, до полной готовности кораблю было еще далеко: его предстояло довольно долго достраивать на воде. На мой прямой вопрос о сроках, то есть вступит ли «Штандарт» в строй летом следующего года, Титов ответил:

– К концу августа должны успеть, так что скорее всего будет он тебе именно летом. Ну или в самом крайнем случае в начале осени.

– И это самое, дядя Петя, – счел нужным добавить я, – ты все-таки выдели недельку на полное обследование в Александровском институте, могу даже специальный приказ написать. Все лица, представляющие хоть какую-то ценность для государства, обязаны это делать.

– Упрямый ты, Алик, всегда как клещ вцепляешься. Дней через десять после спуска пойду сдаваться твоим коновалам. Вот что ты только делать будешь, коли они меня там, здорового как бык, насмерть залечат?

– Не волнуйся, дядя Петя, если пациент по-настоящему хочет жить, то медицина бессильна.

На самом деле, конечно, углубленное медицинское обследование прошли пока очень немногие. Если быть точным, то один Можайский. В другой истории он умер еще в девяностом году, но в этой продолжал жить, и мне хотелось, чтобы такое положение дел сохранялось как можно дольше. Бунге пока успешно отбрыкивался, ссылаясь на занятость, но в случае с Титовым я не собирался уступать. Просто потому, что помнил из прошлой жизни: он умер довольно рано, но вот когда именно и, главное, что тому было причиной – вот тут память мне ничего не говорила.

Ну а Бунге, коли он так настаивает, пусть сначала завершит реорганизацию комитета министров, а потом, если успеет, ложится лечиться. Это его выбор.