Чужое наследие

– Дожили, – Воротов вздохнул и отвернулся, но тут же обратился к Сергею Павловичу вновь: – Кто-то на прямую связь прорывается. Но не наши и не марсиане. Соединять?

– Кто-то из чужих? Откуда им известны наши коды?

– Ну как я понял, некоторым… существам такие условности до лампочки.

– Щукин? – князь встал с кресла. – Ну что ж, давай…

Возникшая голограмма отличалась предельной четкостью и устойчивостью. Эффект присутствия получился просто потрясающий.

– Вы идете опасным курсом, ваша светлость, – Щукин злорадно оскалился. – И с опасным ускорением. Еще минута – и ваш крейсер впечатается в лед этого астероида. Решили уйти красиво?

– А чего вам еще надо? – князь смерил противника взглядом.

– Пожалуй, такой вариант меня бы устроил, но я почему-то не верю в искренность ваших намерений.

– Ваше право.

– Пожалуй, мне придется вас остановить, Великий Князь, – Щукин лениво потянулся. – Одному моему приятелю очень хочется иметь вещицу с вашего безымянного пальца.

– Вашему другу придется обойтись менее ценными украшениями. Если у вас все, прощайте. Мне сейчас не до пустой болтовни.

– Да? – Щукин ухмыльнулся. – А вот так?

Он эффектно щелкнул пальцами, и по кораблю Преображенского тут же разнеслось кваканье аварийной сигнализации, а кибернавигатор бесстрастным голосом сообщил о временном отключении главной энергосети и системы подачи мощности на двигатели. Щукин, похоже, остался весьма доволен произведенным эффектом. Сергей Павлович равнодушно взглянул на торжествующего противника. Увидев, что князь ничуть не огорчен, Щукин насторожился. Сигнализация умолкла секунд через десять. Андрей Петрович слегка порозовел и попытался повторить фокус, но на этот раз энергоснабжение корабля и вовсе не прервалось. Даже ни одна лампочка не мигнула. Осознав, что не все так просто, хранитель прищурился и вытянул в сторону князя указательный палец.

– Ты все равно не уйдешь! Никакие Слуги не спасут тебя от неотвратимой кары!

– Прыжок, – едва слышно шепнул Эрг.

– Прощай, хранитель, – Преображенский хотел приказать Воротову отключить связь, но опоздал, голограмма исчезла сама.

А вместе с ней исчез и астероид, и звезды, и привычное пространство. Флагман «Каллисто» мчался в беспросветной темноте Канала навстречу зловещей, многомерной неизвестности…

– Хранитель прыгнул за нами, – вдруг сообщил Эрг. – Это иррациональный поступок, но он свидетельствует о том, что Ушедший намерен бороться до конца.

– Разве ловушка не расставит все по местам? – князь тщетно пытался рассмотреть на экране хоть что-то, хоть искорку света. – Как погляжу, канал в наше отсутствие ничуть не изменился…

– До ловушки надо добраться. Это путь через шесть уровней Первополя. Оно плохо контролирует ситуацию, а уровни, прилегающие к ловушке, не контролирует вовсе, но все равно, мы на территории врага, а хранитель, наоборот, у себя дома. В этой ситуации нас спасет только скорость, если можно так назвать состояние, к которому я сейчас стремлюсь.

– Ну так поднажми, – сказал Горохов. – Мы-то не видим, куда тут лететь и на каких виражах газ сбрасывать, а на каких поддавать.

– Я стараюсь. Ты хочешь это увидеть?

– Ну-у… да. Почему бы не взглянуть?

– Хорошо. Смотри.

Рубка корабля вдруг будто раскололась надвое, и Горохов ощутил сразу целую гамму непередаваемых чувств. От страха до восторга. Он видел, как нечто, отдаленно похожее на флуоресцирующее облако, мчится, скользя по сложному лабиринту, сотканному из разноцветных нитей непонятного вещества или энергии. Он видел или чувствовал это, будучи одновременно и внутри облака, и снаружи, и за тысячи мегаметров. Он ощущал себя сразу и человеком, и кем-то бестелесным, существом, живущим во времени и вне его, всем и ничем… Эмоций и впечатлений нахлынуло так много, что сознание очень скоро начало пробуксовывать, а затем и вовсе отказалось что-либо воспринимать. В мире чужих красок и форм не существовало ни одного привычного ориентира, и в конце концов Горохов определился с главенствующей эмоцией – ему стало страшно. Он заметался в поисках выхода из клубка причудливо сплетенных, текучих радужных нитей и наткнулся на другое облако: черное и холодное. Даже не облако, а скорее зловещую антрацитовую кляксу. Она настигала то, частью чего стал «многомерный Горохов» и уже тянуло к нему омерзительные щупальца. Лейтенант невольно отпрянул, но импульс не нашел привычного пути по нервам и трансформировался в ослепительную вспышку…

Когда Горохов снова смог видеть, рубка крейсера оказалась на прежнем месте. Он стоял на привычной теплой палубе в привычном теле, а нормальные трехмерные конечности тряслись, будто у припадочного.

– Что это тебя колотит? – усмехнулся Воротов. – Хлебнул высшей сути?

– Не то слово, – Горохов кое-как добрался до кресла и рухнул в него совершенно без сил. – Надо же… так обломаться… Тут сумасшедший дом какой-то, а не пространство… Жуть… но красиво…

– Ты доволен? – спокойно спросил Эрг.

– Счастлив до соплей, – пробурчал в ответ лейтенант. – Кстати, если я правильно понял, этот… Щукин нас нагоняет.