Чужое оружие (Справедливость - мое ремесло - 4)

Самым главным сейчас было - увидеть Ружену, услышать ее голос, посмотреть в глаза. Обычная в таких случаях горечь обиды наполняла его. "Почему это должно было произойти с ней, с его женой?" Если бы его спросили: "А когда Ружена Станкевич успела стать вашей женой?" - искренне удивился бы, потому что для него это было уже решенным делом.

"Волга" шумно промчалась по тихим улицам городка и с резким визгом притормозила возле больницы. Коваль выпрыгнул из машины, взбежал на крыльцо и толкнул парадную дверь. Испуганная видом подполковника милиции, навстречу ему вышла полусонная дежурная сестра.

- Где Ружена? Станкевич! В какой палате? - выпалил Коваль. - Что, что с ней? - Он хотел быть, как всегда, сдержанным, но сейчас это ему не удалось.

- Во второй палате, второй этаж, - сказала дежурная. Коваль бросился к лестнице. - Подождите, наденьте халат! - крикнула она ему вслед.

Перепрыгивая через ступеньки, Коваль мигом взбежал на второй этаж.

Полутьма и тишина ночного больничного коридора привели его в себя. Он огляделся, стараясь отыскать нужную палату. Как можно тише ступая, подошел к белой двери с цифрой "2". Успевшая подойти дежурная сестра прерывистым шепотом сказала:

- Спят, товарищ подполковник.

- Жена тоже? - шепнул он.

- Я дам халат, подождите.

Она направилась к столику, сняла с вешалки халат и накинула на Коваля.

- Подождите, - она еще раз остановила его и исчезла за дверью.

Коваль проскользнул следом. В слабом свете ночника сразу увидел Ружену, над которой склонилась медсестра: голова не забинтована, руки лежат поверх одеяла. На него глянули большие черные глаза, и в ту же секунду он оказался возле кровати. Уже не замечая, куда исчезла сестра, не зная, как поместиться в узком проходе между кроватями, он опустился на задрожавшие от волнения колени. Боясь обнять Ружену, чтобы не причинить ей боль, лишь касаясь пересохшими губами ее руки, тихо зашептал:

- Очень больно? Все будет хорошо, не волнуйся!.. Что случилось? Почему?! Как?!

- Ничего страшного, Дима, просто упала, - прошептала в свою очередь Ружена.

- Почему? - повторил Коваль.

- Ты без допроса не можешь, - старалась она отделаться шуткой.

- Ружена! - упрекнул Коваль.

Она была счастлива, что видела своего Дмитрия, что он рядом и все обошлось.

- Все было просто и случайно. Гуляла в лесу, темнело. Ты же знаешь, дорог там нет. Я вышла на проселок между деревьями и кустами. Даже не заметила, как это произошло. Машины не слышала - они же там едут по траве тихо, особенно с горы к речке. Я задумалась. Потом вдруг меня что-то сильно ударило, и я полетела в сторону. Отошла от боли и сразу же радостно подумала: "Я жива!" Услышала шум удаляющейся машины. Вот и все. Еле поднялась, пронзала тупая боль, сама не знаю, как доплелась к дому отдыха. Оттуда меня привезли в больницу. - Ружена тихо погладила руку Коваля. - К счастью, ничего страшного, сильный ушиб. И никакого следствия проводить не нужно. Не только шофер, но и я виновата.

- Ты первый раз вышла прогуляться в сумерках?

- Нет. Я уже дважды гуляла там после ужина.

- И ты смогла бы по шуму мотора определить, какая это машина грузовая или легковая?

- Грузовая. Меня уже расспрашивал об этом лейтенант. Даже протокол составил.

- Ну хорошо, - сказал Коваль.

На соседней койке шевельнулась больная.

- Иди, Дмитрий, - попросила Ружена, отводя от себя голову Коваля. Завтра поговорим. Я сейчас тоже усну...

- Тебе очень больно? - еще раз спросил Дмитрий Иванович.

- Нет, не очень... Иди...

Коваль поднялся и на цыпочках направился к двери. Прикрывая ее за собой, он повернулся, и ему показалось, что увидел счастливое лицо Ружены. Даже не верилось, что в таком состоянии человек может улыбаться.

Коваль прикрыл дверь. Навстречу ему шел дежурный врач.

* * *

Приехав в райотдел, Дмитрий Иванович обнаружил в своем кабинете еще одну анонимку.

На этот раз письмо было подсунуто под дверь, и он чуть не наступил на него.

Подняв конверт, который оставил на запыленном полу заметный прямоугольник, Коваль подумал, что пролежал он тут не меньше суток.

Вынул белый листочек с наклеенными снова пинцетом буквами из газеты и прочитал: "Их было двое! Чепиков не виновен! О ч е в и д е ц".

Та же манера клеить буквы, то же самое, казалось, содержание, что и в первой анонимке, те же неровные буквы и, наконец, тот же стиль. Но сейчас было и новое, и, возможно, наиболее значительное: автор пояснял, кого именно имел в виду в первом своем послании, когда написал: "Их было только двое". Утверждая, что подозреваемый Чепиков не виновен, он давал возможность под словом "двое" понимать убитых: Марию Чепикову и Петра Лагуту. Да и тон анонимки был сейчас несколько иной - настойчивый, даже категоричный. Были наклеены даже знаки восклицания.

Но как это Чепикова и Лагута могли быть только вдвоем?

И почему в таком случае оба убиты?

Не самоубийство же это?

И почему таинственный "очевидец" решил оставаться анонимным?

Впрочем, следует ли ему вообще верить, даже брать во внимание его письма?