Чужое оружие (Справедливость - мое ремесло - 4)

Нет, не ради Ружены пришел он сюда, в отделение ГАИ. Его сейчас интересовало другое, и он начал спрашивать шофера: "Кого вы знаете в этом районе? А на хуторе Вербивка? Вы никогда не останавливались возле ларька Ганны Кульбачки? Даже не знаете такой? А с Петром Лагутой знакомы? В Черкассах часто бываете? В этом месяце ездили? А в прошлом? Вообще в этом году не были?.."

На все эти вопросы Карпов отвечал коротким "нет" или водил отрицательно головой.

- Ну, а в бога, Карпов, вы верите? - вдруг спросил подполковник.

Вопрос был таким неожиданным, его никогда не слышали в милиции, - что не только Карпов, но и лейтенант из ГАИ и майор Литвин удивленно взглянули на Коваля.

- В бога? - переспросил шофер, хлопая глазами, не зная, как ответить.

- Да, да, в бога! - повторил Коваль. - Или в черта... Продолжайте, бросил он следователю и вышел во двор.

Карпов больше его не интересовал. Если во время тревожной ночной гонки из Черкасс и в течение всего утра он еще раздумывал, не умышленный ли это наезд на Ружену, о которой, хочешь не хочешь, все говорили как о жене подполковника, то сейчас такие подозрения исчезли. Никакого отношения этот Карпов не имел ни к Кульбачке, ни к Лагуте, ни к Савенко и всей его компании.

IV

Мария тихонько открыла дверь и медленно переступила порог. Заходила осторожно, оглядываясь, словно в чужой дом. Постепенно все тут и впрямь становилось ей чужим. Пока жили с Иваном душа в душу, дом радовал, а теперь и стены, возведенные его руками, и вещи в комнатах стали не только постылыми, но и враждебными.

Раньше тревожилась, если Иван долго не возвращался с поля, тосковала, боялась, чтобы не пошел на "дубки", просила Ганку не давать ему вина. А теперь даже радовалась, если не заставала мужа дома.

Не зажигая свет, Мария прошла в комнату. Иван оказался дома и, как частенько в последнее время, спал на диване в передней. Дышал тяжело, со свистом, от его дыхания в комнате стоял легкий запах перегара, к которому Мария не могла привыкнуть.

В спальне она включила свет и огляделась. Но и здесь все ей казалось чужим.

Мария подумала, что следует взяться за работу, которую получила в ателье. Она вернулась в переднюю, освещенную отблесками, падавшими из спальни, посмотрела на открытую швейную машину с брошенным на нее недошитым платьем, включила настольную лампу и, опустившись на стул, взяла шитье в руки. Так и сидела какое-то время. Работать не хотелось.

За спиной продолжал посвистывать носом Иван.

Отложив платье, Мария глянула на мужа. Тот лежал навзничь, без подушки, и правая рука его свисала с дивана, касаясь пальцами пола. Глаза были закрыты.

Неужели это тот человек, за которого она выходила замуж с такими надеждами? Она еще раз внимательно осмотрела мужа с ног до головы, словно пыталась найти хоть какие-то дорогие и родные ей черточки.

Иван продолжал храпеть. Ему, возможно, снились ужасы, он вдруг застонал и что-то пробормотал, при этом рука его немного поднялась с пола и снова упала, ударившись о доску.

Мария подошла к дивану, чтобы повернуть спящего мужа, и вдруг увидела у него под боком пистолет, который, очевидно, выпал из пиджака.

Замерла: "Откуда? Где он его взял?! Зачем?"

Потом испугалась еще сильней: "На кого это он держит? Неужели на Петра? Да кто знает, в кого пульнет с пьяных глаз?!"

Неумело и осторожно взяла пистолет за ствол. Парабеллум оттягивал руку холодным тяжелым весом.

Чепиков люто заскрежетал зубами. Мария вздрогнула. Удушливая волна обиды захлестнула ее: за что ей такая судьба - и хромота, и муж старый, пьяница, и без материнского счастья... Словно кем-то проклята ее жизнь!..

Неожиданно пришла мысль: выстрелить и покончить сразу со всем. Господь уже давно ждет ее... Но все же она осторожно опустила руку с пистолетом, подумала: "Выбросить в реку?" И снова сомнение: "Проснется Иван, увидит, что нет пистолета... Беды не оберешься!"

Завернув парабеллум в платочек, она огляделась. Посмотрела на старый сундук, в который складывала разное тряпье, подошла к нему, подняла крышку и засунула пистолет на самое дно.

Постояла какое-то время неподвижно, не закрывая сундука и краем глаза следя за мужем. Чепиков продолжал тяжело сопеть. Тогда она опустила крышку и быстро отошла от сундука.

Вернулась к своей машинке, снова села за нее, взяла платье и начала вытягивать наметку.

Все валилось из рук, и Мария поняла, что сегодня платье не дошьет. Пистолет был спрятан, но у нее все равно бегали по спине мурашки...

Прошло еще какое-то время. Чепиков задышал ровнее, - видимо, кошмары перестали терзать его, и он заснул спокойнее; глубокие морщины на лице немного разгладились, и оно стало умиротворенным. Страх у Марии проходил, и теперь ей стало жалко мужа. И мысли обрели другое, нежели до сих пор, направление.

Вспомнилось, каким был Иван несколько лет тому назад: подтянутый и быстрый; казалось, совсем не чувствовал ни своих лет, ни ранений. Словно выплывшая белая лилия, возникло из глуби воспоминаний влюбленное лицо Ивана, взгляд, всегда устремленный к ней.