Чужое сердце

Младший все это время стоял за нашими спинами и откровенно пялился на висящий под самым потолком длинный бастард. Не понимаю я этой страсти к прямым мечам. Сабля куда удобнее. Выпад, конечно, не такой сильный и точный, но зато маневра для защиты и контратаки куда больше.

– И сколько это стоит? – деловито спросил я.

– Да как можно! – картинно возмутился мастер.

Ну, понеслась…

– Даже не посмотрю на материалы, но сама работа. Вы только взгляните на изделие – не видно ни одного шва! И сами вставки – да они пластичны, как свежая бумага! А с какой душой все это было сделано! Не меньше шестидесяти!

Услышав названную сумму, я подобрался и перешел на гномий. Это был один из трех языков, на котором я мог свободно изъясняться. Все-таки в этом языке были самые хлесткие ругательства. Одно из них я опробовал в таверне у Шрама.

– Благородный мастер! – Едва по лавке пронеслись первые грубоватые звуки, Младший перестал дышать. Бородач тоже удивился, но виду не подал. – Как же вы можете так очернять своих собратьев? Разве можно вложить душу в изделие, сделанное по заказу? Нет, такое может подарить только истинное вдохновение!

– Речи твои мудры. Но не стоит пустословить. Наши мастера всегда вкладывают душу в молот, и поэтому наши доспехи и оружие крепки и надежны!

– С этим сложно поспорить. – Я скрестил руки на груди и напряг извилины. Раз уж начал торг, отступать нельзя – перестанут уважать. – Тогда скажи мне, мастер, кому ты продаешь свои изделия?

– Чаще воинам, реже – сторонним покупателям.

– Вот! И сейчас ты видишь перед собой двоих воинов, отправляющихся на поле брани.

– И что? – не понял гном.

– Послушай, мастер. Империя воюет, и мы, ее верные сыновья, складываем свои головы на полях сражений. Но только представь, что падет последний муж и на эти прекрасные земли ступят нимийцы.

– Торговать можно со всеми. – Бородач казался самой невозмутимостью, но я только начал.

– Это так. Но ты торгуешь с нами уже многие годы. Разве это не говорит о том, что между нашими народами сложились дружественные отношения? Ваши отпрыски учатся в нашей Академии, ваша гильдия не платит пошлину на ввоз материалов. Но можешь ли ты утверждать, что все сохранится на своих местах, когда падет император, а на трон сядет король варваров? Разве можешь ты предать дружбу двух народов? Задумайся о том, что, возможно, эта куртка решит исход сражения. А где победа в сражениях, там и победа в войне. Пятьдесят золотых!

Полурослик задумался, а у меня появилась возможность перевести дыхание и размять язык. Все-таки наречие подгорного народа обладает очень грубым и резким звучанием, что весьма непривычно.

– Я услышал тебя, – сказал мастер. – Я уважаю дружбу наших народов и уважаю воинов, независимо от роста и длины бороды. Каждый солдат достоин почитания. Пятьдесят пять золотых!

– Но…

Торговались мы еще примерно час, и в итоге я сбил цену до сорока девяти золотых. Забрав куртку, которая села как влитая, я раскланялся с гномом по имени Дирхид и покинул лавку. Карман больше ничто не оттягивало. Все деньги, полученные от выполненного заказа, ушли в новое дело. Во всяком случае я надеялся, что разорился не впустую и получу с войны больше, много больше. Младший же, еле оторвавшись от лицезрения бастарда, который стоил почти сотню полновесных, семенил рядышком и жадно пожирал глазами мою обновку. Что поделать, у него, как оказалось, был лишь простенький латный доспех. Именно такой вид брони был самым распространенным как среди обычных солдат, так и среди наемников. Правда, теперь мне придется стрельнуть у обозников какую-нибудь кольчужку. Надеюсь, никто против не будет. В крайнем случае сниму с нимийцев.

На Сантос спустилась ночь. Фонарщики зажгли фонари, и улицы превратились в театр теней. Закинув руки за голову, я уставился на звезды. Каждый раз, когда небо искрилось мириадами светлячков, я думал о доме. Может, где-то там есть маленькая синяя планетка, где сейчас под толстым слоем земли в деревянном макинтоше гниет тело беззаботного студента. Вспоминает ли кто о нем или все уже его забыли, закрутившись в лихорадке беспорядочной жизни?..

– Эй, – помахал перед моим лицом Младший. – Ты меня вообще слушаешь?

– Мм, – промычал я в ответ. – Прости, задумался.

– Бывает. Ладненько, ты со мной?

– Куда?

Наемник картинно вздохнул и развел руками:

– Говорил же. Традиция у меня есть, перед походом – обязательно в бордель! Ты как?

Эх, где же ты был этим утром или хотя бы днем?

– Давай-ка ты без меня, – покачал я головой. – У меня такое впечатление, что я уже столетие не спал.

– Ну как знаешь.

На следующем повороте Младший нырнул в переулок и скрылся в ночной мгле. Я же не спеша поплелся в сторону постоялого двора. Если честно, мысль о посещении публичного заведения сильно меня зацепила, но отказался я по двум причинам – деньги и усталость. Все-таки сегодня был просто сумасшедший день, да еще эти выкрутасы с клинками… Удивительно, что я вообще на ногах стою.