Чужое сердце

Ноябрь 2009 г. Я еду к двоюродному брату на юг в самом начале ноября. Мне хочется съездить в Кальян, в холмы департамента Вар, постоять на могиле сестры Эмманюэль. Кладбище, расположенное на окраине селения, похоже на тысячи других. Я легко нахожу могилу, справа от входа, немного наискосок. Черное гранитное надгробие, такое же, как у остальных монахинь ордена Сионской Богоматери. На могильном камне – ничего. Рядом стоит простой пластмассовый горшок для цветов. Невообразимо. Я перечитываю имя, дату, 1908–2008, именно здесь покоится сестра Эмманюэль, посвятившая свою жизнь человечеству. И ни цветочка никто не принес ко Дню Всех Святых? Ничего? Я кладу на черную плиту несколько белых роз. Встаю на колени и шепчу молитву. Выйдя, делюсь своим изумлением с двоюродным братом. Он отвечает мне цитатой из «Государя» Макиавелли, мало полагавшегося на человечество, потому что «человек неблагодарен, изменчив и скрытен». Потом брат прибавляет: «Ничего страшного, что не было цветов. Сестра Эмманюэль дарила не для того, чтобы получать в ответ».

2010 г.

Контрольное обследование профессора Хельфта – вот настоящая хорошая новость начала этого года. Мое состояние совершенно стабильно. Я прошла важный этап – семь лет после пересадки. В моем сердце течет хорошая жидкая кровь. Повторная трансплантация пока не актуальна.

Чтобы я удачно начала год, Лили подарила мне ягоды годжи. Это новая штука, что-то вроде светло-коричневого изюма, который выращивается в Тибете, стоит целое состояние и обладает кучей лечебных и регулирующих свойств для всего организма. «Чудодейственное средство, выстраивает все твои энергетические ресурсы, резко повышает здоровье. Волшебная палочка природы!» Ладно, попробуем. И я немедленно заглатываю целую пригоршню.

Мерзость несказанная. Я отплевываю ягоды прямо на стол. Лили в ужасе. Остаюсь приверженцем хвороста.

Я отмечаю Тарино десятилетие, думая о том времени, когда ей будет двадцать. Мой банковский счет худеет день ото дня, во время кризиса диета полезна, но все равно мои расходы намного превышают доходы. Денег у меня осталось шесть раз заплатить за квартиру, потом – ничего. Хотя моя квартирная хозяйка любезно не повышает мне квартплату уже несколько лет. Лили говорит, что поможет деньгами. Я никогда и ни у кого не занимала, не буду начинать и в сорок лет.

Лилиан Бетанкур обладает состоянием в 17 миллиардов евро, с колебаниями в несколько миллиардов в зависимости от биржевого курса. 17 000 миллионов евро, 46 575 лет платы за мою квартиру… Многовато на один рот. В изумлении читаю интервью тетеньки для «Пари-матч». На вопрос: «Почему вы дали 1000 миллионов евро забавному фотографу?» – богатенькая старушка отвечает: «Потому что он попросил». Я не раздумывая хватаю самый красивый лист стэффордской бумаги желтого делового цвета и начинаю плести что-то приятное и непосредственное в соответствии с избранным мной назначением письма:

Дорогая Лилиан Бетанкур, я прошу Вас дать мне денег. Из тех 46 575 моих годовых квартплат, которыми вы располагаете, я хотела бы, чтобы вы дали мне одну, чтобы я могла немного продержаться. Знайте, что я тоже могу быть забавной и я готова пройти курсы фотографии, потому что, к несчастью, я располагаю большим количеством свободного времени. Я буду благодарна вам за этот дар.

Прошу вас принять, дорогая мадам Бетанкур, выражение моей признательности.

Шарлотта Валандре

Прежде чем отправить письмо по почте, я читаю его Лили, которая выражает одобрение аплодисментами. Вместо адреса я просто пишу имя богатой тетеньки и название городского района – Нейи-сюр-Сен. Ответа пока не приходило.