Чужое сердце

Я встречаю в Бретани сестру Од, которая на пять лет меня младше, она ведет спокойную жизнь в провинции. Внешне сестричка похожа на меня. Иногда мне кажется, что ей было трудно, потому что все внимание уделялось мне, так выходило. Я редко ее вижу, она бережет свою личную жизнь и бережет меня, помогает мне – словом, звонком, лаской. Я знаю, что она есть.

Летом в Валандре я с неизменным удовольствием навещаю старых друзей и родственников, хранящих верность магии Бретани. Все находят, что у меня «прекрасный вид», несмотря на несколько синяков, еще расцвечивающих мои щеки. Сестра, обычно не интересующаяся такого рода вещами, расспрашивает меня:

– Нет, правда, ты совершенно по-другому выглядишь, моложе меня, ты что-то сделала?

– Пересадку щек.

Тара берет уроки тенниса. Я каждый день езжу с ней и сижу на краю корта, глядя на ее подвиги. Преподаватель – симпатяга. Он все время мне улыбается. Он кричит, что надо все время смотреть на мяч, чтобы хорошо отбить его, но сам свое правило не соблюдает. Он высокий, крепкий, тело цвета дубленой кожи. Вокруг бицепса тоненькая татуировка, как вьющийся плющ, и ноль жира. Никакой протеиновой диеты, просто по восемь часов игры в теннис в день в течение многих лет. Он подходит к скамейке, на которой я сижу, и уверенно предлагает пойти выпить чего-нибудь на пирсе вместе с Тарой, которую он находит необыкновенно одаренной. Что ж, пойдем выпьем чаю на солнышке.

– Это лавры – венок победителя!

Тренер показывает на татуировку у себя на руке.

На мой вопрос о личной жизни отвечает: «Сложности…» Я узнаю, что он женат, есть ребенок, сейчас разводится. Он хотел бы увидеть меня еще раз. Если сложности, лучше их не усугублять. Я вышла из возраста летних романов, и привлекательности телесной мне всегда было мало.

Завтра возвращаюсь в Париж. От мелкого дождика пляж опустел. Небо потемнело, воздух посвежел, лето кончается, и я стою под аркадой казино и смотрю на горизонт. Новостей мало. Театральная постановка перенесена на март. Что я буду делать до этого? С момента моей трансплантации я не получила ни одного приглашения, ни в кино, ни на телевидение. Тяжело жить, завися от шаткого желания других. Я вспомнила про Анни Жирардо – у меня слезы навернулись на глаза, когда она выкрикнула всю свою боль на церемонии награждения премией «Сезар»… «Может быть, – я сказала „может быть“, – я еще не совсем умерла…» Я гоню от себя видение этой пронзительной актрисы с обезображенным годами лицом, я слежу глазами за стаей чаек в закрытом облаками небе нашей бухточки, – они летают низко, у самой воды. Моряки в таком случае говорят, что дождь зарядил надолго. Пора уезжать.