Чужое сердце

Кэт повернулась к Джеффу. Тот ни на шаг не отставал от нее.

– Если какой-то сукин сын считает, что это смешно, то я сейчас ему объясню, что это не так. Сию же минуту.

Отдел новостей был раем для шутников. Его сотрудники вечно соревновались друг с другом, чья шутка окажется самой удачной или самой скверной – в зависимости от индивидуальной точки зрения.

Розыгрыши были самые разные и варьировались от искусственной лужицы рвоты из магазина приколов, положенной в общий холодильник, и до сообщения об убийстве президента США в мужском туалете автозаправки «Тексако» на 35-м шоссе.

Кэт подошла к столу редактора отдела информации. Это был седой, не первой молодости курильщик со стажем. У него была эмфизема, и он вечно ворчал по поводу того, что в отделе запретили курить. Друзей у него не было, что неудивительно. Достаточно было посмотреть на брезгливо-недовольное выражение, не сходившее с его лица. Зато у него имелся редкий нюх на новости, что снискало ему всеобщее уважение. Когда он говорил «прыгни», даже самые заносчивые репортеры послушно спрашивали, на какую высоту.

Когда Кэт нажала на кнопку громкой связи на его телефоне, с ним едва не случился удар.

– Привет, парни! – прогрохотал ее голос через динамики по всей огромной комнате, словно пчелиные соты разделенной перегородками на индивидуальные кабинки рабочих мест. – Привет всем! – тут же поправилась она, вспомнив, что техасцы терпеть не могут обращения «парни». – Хочу сказать тому больному на голову шутнику, который решил, что это смешно – забрать мои лекарства, что это никакой не прикол.

– О чем вы, черт побери? – спросил редактор отдела информации, свистя, как фисгармония.

Кэт пропустила его вопрос мимо ушей.

– Когда мои гигиенические прокладки кто-то пустил для звукоизоляции столовой – это было смешно. Или когда на плакате с моим изображением какой-то шутник пририсовал мне усы и третью грудь, над этим тоже можно было посмеяться. Но лекарства – это не шутка. Я не жду, что злоумышленник тут же признается. Но больше не надо так делать. Вы меня поняли?

– Отойдите от этой штуки! – рявкнул на нее редактор отдела информации и снова завладел телефоном, которым раньше никто, кроме него, не смел пользоваться. – Какая муха вас укусила?

– Кто-то взял мои пилюли.

Сотрудники отдела новостей вышли из своих клетушек и с любопытством смотрели на Кэт. К ней подошел режиссер информационных программ.

– Что тут у вас происходит?

Кэт повторила свои слова.

– Я уверена, что тот, кто зашел в мой кабинет и забрал из ящика стола мои лекарства, не желал мне зла. Но этот поступок – глупый и опасный.

– Почему вы решили, что это кто-то из сотрудников нашего отдела? – спросил режиссер.

– Я этого не утверждаю, – призналась Кэт. – Но зайти ко мне в кабинет, не привлекая к себе внимания, проще всего тому, кто работает на этом этаже. Не секрет, что ваши работники обожают приколы. Причем, чем глупее шутка, тем больше над ней смеются. Но с лекарствами шутить не стоит.

– Я уверен, мисс Делани, что все в нашем отделе это знают.

Его вера в непогрешимость подчиненных заставила Кэт пересмотреть свою первую реакцию. Да, похоже, она поторопилась с обвинениями.

– Извините меня, – сказала она, сгорая от стыда. – Если вы что-то узнаете, сообщите, пожалуйста, мне.

С этими словами она торопливо вернулась в свой кабинет.

– Лекарство уже в пути, – сообщила Мелия. На ее лице по-прежнему читалась обида. – Будет здесь минут через двадцать. Это вас устроит?

– Устроит. Спасибо. Через минуту соедините меня с Шерри. Джефф, пожалуйста, принесите мне досье Дэнни.

Ей срочно требовалось побыть одной – успокоиться, взять себя в руки, Кэт закрыла дверь, отделявшую ее кабинет от остального отдела. Здесь она прислонилась спиной к двери и сделала несколько глубоких вздохов. Она чувствовала, что вся покрылась липким потом. Шелковая блузка прилипла к влажной коже даже сильнее, чем когда она только-только вернулась в студию из парка Брекенридж. Колени предательски дрожали.

Три года она пыталась убедить себя в том, что ничем не отличается от обычных людей, что в ней нет ничего особенного. Увы, это не так. В ее груди бьется чужое сердце.

Выходит, она все-таки особенная. Хочет она того или нет, но ее жизнь не такая, как у остальных людей. И так будет дальше каждый день.

Сегодняшний кризис был недолгим и не создал реальной угрозы для ее жизни. И все же он грубо напомнил ей, насколько хрупкое у нее здоровье.

Глава 17

Кэт впервые лицезрела знаменитый гнев Билла Вебстера. По словам ее коллег, босс редко выходил из себя, но если такое происходило, от громовых раскатов его голоса сотрясалась вся телестудия. Этим утром гнев хозяина телеканала обрушился на нее.

– Их возмущению не было предела, Кэт!

– Они имели на это право, – тихо ответила она.

– Они сочли, что им нарочно неправильно описали эту маленькую девочку.

– Неправильно – согласна. Но только не нарочно.

Вебстер шумно выдохнул. Он заметно успокоился, хотя лицо его все еще пылало.