Чужое сердце или проклятуха поневоле (СИ)

Леший встретил пса добродушно, всё ж животина, пусть и чужая. В другой ситуации отношение было бы, конечно, совсем другим. Но за чужака и его пушистого друга попросил чумовой, а с их братом лучше не ссориться. Витю погрузили в грибницу почти полностью, оставили только нос и рот, чтобы дышал. Всё же не ослышалась Соня в первый раз. Погрузили Витю не в «гро», а в «гри» юницу, что бы это не значило, а сверху прикрыли лапушком, на всякий случай. В лесу дождь не был таким сильным, но зачем понапрасну человеку мокнуть лицом. Грибница была целебной и что самое жуткое — разумной. Даже пса, который сторожил своего хозяина в позе сфинкса, немного подлечила, совсем чуть-чуть, рёбра срастила, воспаление убрала. С Витей пришлось потрудиться больше. Сотрясение, гематома, потеря крови, — все сопутствующие последствия травмы головы.

Если б Витя был обычным человеком, то скорее всего, не выжил бы, или лежать в грибнице пришлось бы много недель. В последнем случае, по окончании «лечения» наставник стал бы ощущать себя в большей степени грибом и в меньшей — человеком, что обычно заканчивалось скверно. Но где вы видели сотрудника ИЧ, которого можно прировнять к обычным людям? Витя явно не был среднестатистическим человеком и, как только его пробудили через сутки, не только очнулся, но и в благодарность вернул грибнице немного силы, омолодив её. Мужчина не исцелился полностью, но, пренебрёг собственным здоровьем, потому что знал, что ему нужно было быть на озере, где топили Соню, больше спасти девчонку было некому.

Глава 23: идите в баню

Казалось, что мы возвращались в деревню целую вечность. Темнота, сгрудившаяся вокруг нас, назойливо лезла в глаза, прилипала к коже, щекотала в носу. Фонарик, которым Пепи подсвечивал нам путь, справлялся только с тем, чтобы подсвечивать утоптанную тропинку. Первое время пути нам вслед с озера доносились массовые всплески. Правда что ли там русалки? Надо будет спросить у Вити, существуют ли они взаправду, но это когда наставник оклемается.

Эйфория от воссоединения с Ханом и его хозяином быстро начала спадать. Ноги ломило, ссадины на руках болели, отдельные участки на голове ныли после непристойного дёрганья мужской рукой. Желание прилечь на мягкий манящий мох по краям тропинки перебивало только ощущение, что там уже кто-то лежит, просто из-за темноты не видно. С учётом рассказов о разумной грибнице, подлечивающей сотряс и переломы, мысль о том, что в ближайших кустах кто-то есть, казалась весьма правдоподобной. Когда я окончательно устала и зло прикрикнула на мужчин, пытаясь донести мысль, что нам всем надо бы ускориться, снова случился выброс проклятушной силы. После чего мы все, подхваченные вихрем неизвестной природы, от которого покалывало в пятках и ягодицах, домчали до места назначения на зависть владельцам реактивных ранцев. Деревенька была всё там же, и всё такая же заброшенная на вид. Сектантки наверняка сидели в своём убежище, деться им было решительно некуда, если только в одном из сараев не спрятан вертолёт, но и в этом случае все в нём не уместились бы.

Когда мы вышли из леса, темнота отступила, оставшись недовольно бурчать между деревьев. Силуэту построек в деревне и тот самый Дом Культуры были хорошо различимы в лунном свете. В ночи также светились понатыканные везде садовые фонарики со слабенькими солнечными батареями, которых днём я не заметила. Даже Витя приободрился и зашагал активнее, насколько это было возможно в его состоянии.

На этом наши приключения в секте Лучезарного осеменителя должны были закончиться. Ну, разве что кому-то (точно не мне) нужно было вернуться к озеру за лжепророком. Мы спешно убрались с берега, но сейчас, когда адреналин схлынул, стало ясно, что у озера остался раненый кадр, человеком назвать этого персонажа язык не поворачивался. Да и он же явно опасен для окружающих, в первую очередь для своих же девиц.

Огнестрел — это малое, что заслужил организатор секты и по совместительству гарема, а даже если он там и помер уже в лесу, то и не жалко. Но надо вернуться, проверить вероятный труп. Кровожадность моих мыслей удивляла несмотря на личность лжепророка и его попытки убить меня и Глеба. Бывший подручный Лучезарного был мужчиной крепким, и, судя по всему, удар ножом пришёлся по касательной, иначе как объяснить, что он и сам шёл весьма бодро и Витю поддерживал? Хан тоже вёл себя как здоровый пёс: то забегал вперёд, чтобы проверить дорогу, то отставал, чтобы исключить вероятность погони, то шагал рядом, помахивая хвостом. А ведь оба будто бы помирали на берегу лесного озерца. Ох. А что, если и правда? Хан уж точно выглядел плохо после нападения на Лучезарного. Что получается, Витя исцелил раны Глеба и пса, вернул их с того света? Что же он за человек-то такой, тогда? Да и человек ли?