Чужое сердце

– И все же, чем конкретно занимался Борис Немов в последнее время?

– Вы имеете в виду перед своей гибелью?

– Гибелью? – изумленно спросила я. – Но Ропшина ни словом не упомянула...

– Естественно, нет! Это темная история, знаете ли.

– Темная? Что вы имеете в виду – что он не погиб в автомобильной аварии и на него не свалился кирпич?

– Он угорел на даче, – ответил Зиненко. – Очень странная ситуация, шитая белыми нитками.

– Почему вы так считаете? Было заведено уголовное дело?

– Сами посудите: Немов среди недели оказался на даче – обычно он ездил туда только по выходным, чтобы поработать в тишине. Кроме того, стояла исключительно жаркая погода. Зачем ему понадобилось топить камин, когда за окном больше тридцати градусов, – загадка! Более того, его нашли не в постели, как можно было бы ожидать, а на ковре в собственном кабинете полностью одетым. Умереть от угара во сне – дело обычное, но чтобы в полном сознании?

– А вскрытие тела проводилось? – поинтересовалась я.

– Насколько мне известно – нет, – покачал головой Зиненко. – Смерть признали несчастным случаем, и дело быстренько замяли. Ходили слухи, что он собирался эмигрировать за границу, но это неточно. Может, поэтому и произошел этот «несчастный случай»? Сами знаете, как в советские времена «любили» выпускать из СССР видных деятелей.

Мы замолчали на некоторое время. Казалось, декан углубился в воспоминания о давно минувших днях, а я обдумывала только что полученную информацию.

– Но вы так и не сказали, почему профессора Немова травили и считали сумасшедшим в научных кругах, – сказала я. – Чем же таким он занимался?

– Понимаете, Агния Кирилловна, профессор Немов, как и многие ученые до него, был одержим созданием гомункула!

Я едва не подпрыгнула, услышав знакомое слово. С тех пор, как я наткнулась на это слово в дневнике Арамейченко и Шилов рассказал мне о «гомункуле Пенфилда», я перестала считать эту запись важной.

– Погодите-ка, – сказала я, – разве Немов имел отношение к нейрохирургии?

– К нейрохирургии? – переспросил Зиненко. – Почему вы так решили?

– Ну, «гомункул Пенфилда»...

Зиненко наморщил лоб.

– А, ну да, конечно, – произнес он наконец. – Нет, то, чем занимался Немов... Между прочим, «гомункул Пенфилда» потому и назван так. Вы в курсе, что такое гомункул?

Я покачала головой: кроме информации, полученной от Олега, другой у меня не было. Зиненко вздохнул.

– Короче, если в двух словах, то гомункул, или гомункулус, в представлении средневековых алхимиков – существо подобное человеку, которое можно получить искусственным путем. Долгое время создание первого гомункула приписывалось Арнальдусу де Вилланове, жившему в тринадцатом веке, а один из наиболее известных «рецептов» получения гомункула предложен в шестнадцатом веке Парацельсом. Он, понимаете, считал, что заключенная в особом сосуде человеческая сперма при нагревании и некоторых других манипуляциях (закапывании в конский навоз, «магнетизации», суть которой окончательно не ясна) становится гомункулом. «Вскармливался» гомункул путем добавления в колбу небольшого количества человеческой крови. Время вызревания гомункула, по Парацельсу, сорок дней.

– Какая ересь! – с восхищением пробормотала я. – Никогда не слышала большей чуши!

Слегка усмехнувшись, Зиненко тем не менее продолжил:

– Согласно средневековым представлениям, гомункул содержится в сперматозоиде, а при попадании в материнский организм преобразуется в человека. Иногда и сам сперматозоид отождествлялся с гомункулом. Подобные воззрения получили название анималькулизма; одним из приверженцев анималькулизма был, между прочим, Левенгук, создатель микроскопа! Гомункула обычно изображали как маленького человечка, попадающего в материнский организм и значительно увеличивающегося в размерах. Только в восемнадцатом веке теория о гомункуле была подвергнута острой критике, а до этого она считалась непреложной истиной. Кстати, само слово «гомункул» получило широкую известность благодаря Гете. Если помните, он появляется во второй части «Фауста». Считается, что в образе этого существа воплотилась идея бесконечного стремления к жизни и красоте. Гомункула также называет другим словом – голем. А вот верование в то, что в сосуды можно заключать различных духов, не говоря уже о человекоподобных существах, было распространено в Средние века. Например, папа Бенедикт Девятый утверждал, что держит в склянке семь заклятых им духов!

– Но, послушайте, Руслан Тимофеевич, – прервала я декана, – неужели профессор Немов, видный ученый, верил в такую белиберду?

– Да нет, конечно! – воскликнул он. – Гомункул – всего лишь, если можно так выразиться, кодовое слово для ряда исследований, которые он проводил в своей лаборатории под неусыпным контролем спецслужб. На самом деле речь шла о клонировании человека.

Я вздохнула с облегчением: столкнуться со средневековыми представлениями о физиологии в современном научном мире было бы более чем странно. Одно дело романы Александра Беляева, а другое – объективная реальность.