Чужое сердце

– Я впервые слышу о том, что в России проводились такие исследования, – пробормотала я. – Клонирование, насколько мне известно, берет начало на Западе, именно – в Англии и США?

– Вы правы – и не правы одновременно, – улыбнулся Зиненко. – В России также велись исследования по клонированию, однако в обстановке строгой секретности. Я точно это знаю, так как сам принимал в них участие. Именно благодаря профессору Немову я избрал свой путь в науке и сделал карьеру в этой области.

– Но вы отошли от проблемы клонирования, да? – спросила я. – Я провела небольшое исследование и выяснила, что вы занимаетесь довольно узкой проблемой наследования психических заболеваний.

– Это так, – кивнул декан. – Поймите меня правильно, Агния Кирилловна, во-первых, тут сыграл роль мой интерес к психиатрии, ну, а во-вторых, честно признаюсь – я не верю в клонирование как в будущее человечества. Заниматься тем, что не кажется мне важным, я просто не считаю нужным.

– Вы сказали, что Немова травили коллеги – почему? Ведь клонирование – вполне научная реалия?

– Это сейчас мы такие умные, Агния Кирилловна, – ухмыльнулся декан. – А тридцать лет назад то, о чем мечтал Борис Геннадьевич, казалось сказкой. Кроме того, из-за атмосферы секретности (мы все подписывали бумаги о неразглашении «государственной тайны») в научное сообщество просачивались лишь слухи. Представляете, что должны были думать маститые ученые, узнав, что в лаборатории Немова ведутся работы по созданию гомункула?

Это и в самом деле звучало не слишком здорово.

– Что ж, спасибо вам, Руслан Тимофеевич, за интересную беседу, – сказала я, поднимаясь.

– Ну что вы – это вам спасибо: если бы не вы, то у меня не появилась бы возможность отдать должное Прасковье Федоровне. Она была прекрасным человеком и могла бы стать замечательным ученым, если бы не посвятила всю себя Борису Геннадьевичу. Она, можно сказать, служила ему, как жрицы древних храмов служили своим богам. Она была скорее его рабыней – вернее, рабыней его гения, нежели самостоятельной величиной в науке. Тем не менее ее человеческие качества заслуживали всяческих похвал – мы все обожали ее. Не волнуйтесь, теперь я лично позабочусь о похоронах и, если хотите, сообщу вам, когда они состоятся.

– Да, я была бы вам признательна... Простите, еще один вопрос, – сказала я, разворачиваясь у двери.

– Пожалуйста-пожалуйста!

– Вам что-то известно о сыне профессора Немова?

Декан несколько изменился в лице, и мне показалось, что мой вопрос ему не понравился.

– Видите ли, Агния Кирилловна, – сказал он после короткой паузы, – я лично незнаком с этим человеком. Слышал о том, что в послеперестроечные времена он решила заняться коммерцией, открыл собственную клинику – не представляю, на какие средства! Дела шли плохо. А потом, через несколько лет, я снова услышал о нем. Как оказалось, парень стал процветать, представляете? Кто бы мог подумать!

– Вы не одобряете его деятельность? – уточнила я.

– Дело в том, что коммерциализация в нашем деле, на мой взгляд, невозможна. Если гнаться за длинным рублем, можно забыть, зачем именно стал заниматься своим делом.

– А зачем?

– Чтобы помогать людям, Агния Кирилловна, – совершенно серьезно пояснил декан. – И нам всегда следует об этом помнить.

И по его глазам я видела: этот человек действительно верит в то, что говорит.

* * *

Дома я сразу же полезла в компьютер. Действительно, существовало два понимания термина «гомункул»: один из них относился к нейрохирургии и упоминался вместе с именем Пенфилда, а второй, синонимичный слову «голем», означал именно то, что описал Зиненко. Я быстренько просмотрела «рецепты» выращивания этого мифического существа. Особенно заинтересовали меня два из них, и оба принадлежали перу Парацельса. Первый предлагал положить в реторту мужское семя и держать при температуре сорок градусов сорок дней. Появившуюся человеческую фигурку надлежало питать человечьей кровью сорок недель при температуре лошадиной внутренности, после чего она получает способность узнавать и передавать самые сокровенные вещи. Второй гласил, что из яйца черной курицы необходимо выпустить белок величиною в боб и дополнить мужским семенем, замазать отверстие, приложив «кусочек девственного пергамента», слегка смоченный. Положить яйцо в навоз в первый день мартовского новолуния, и через тридцать дней из него выйдет маленькое чудовище, сходное по виду с человеком. Его надо спрятать в тайное убежище и кормить семенем нарда (lavandula spica) и земляными червями. Пока гомункул жив, неизменное счастье будет сопровождать его владельца – так полагал Парацельс!