Чужое тело. Дилогия

Непростая бабушка. Но, впрочем, какая бабушка могла быть у такого сержанта-то, а?

Так что лучше наладить контакты.

— Да бросьте вы уже, мастер Клоту мне все мозги выел на эту тему.

— Ваше Высочество? — Седые брови взлетели вверх.

— Имею в виду, что надоел. Это такое выражение. Я его услышал у послов другого государства. Вот и применил, не задумываясь. Вы не пригласите меня в дом, уважаемая… э, не знаю вашего имени, простите? А то соседи вон через забор глядят… Придумают ещё что плохое.

— Конечно, Ваше Высочество. Я — баронесса Ядвила, мать барона Седдика. Пройдемте в дом, слуги приготовят обед… — Но повела почему-то куда-то в сторону от главного входу, предварительно поглядев в сторону небольшой такой пристройки.

— Баронесса. — Остановил я её. — А где се… Где барон Седдик и что с его женой и сыном?

— Дочерью, Ваше Высочество. — Баронесса Ядвила оправила длинное платье, судорожно сжав ткань в кулаки. — Они больны и живут отдельно.

— Хорошее решение. А барон Седдик сейчас с ними?

— Да, Ваше Высочество.

— Так ведите туда.

— Но…

— Баронесса, что значит «но»? — Поинтересовался я. — Ведите. Если уж заболею… То Вашей вины в том нет.

— Прошу вас, Ваше Высочество. — Склонилась в коротком поклоне баронесса.

Ну вот, теперь пошли. Главное, самому не бояться. И про повязку не забыть. Если это туберкулез, то должна помочь.

Внутри усадьба была очень красивой. И чем-то напоминала мне древнеримские усадьбы. Такие, как я на картинках видел. Белые стены, красная черепичная крыша и лиственницы, умиротворенные люди. Вот, даже фонтанчик небольшой есть. Около него суетятся слуги, оборванные, но одеты чисто, что-то черпают большим сачком и кладут в ведро рядом.

Больные жили отдельно, в небольшой одноэтажной беседке. Слуга с большим опахалом у входа, на котором был изображен ало-черный глаз, склонился в поклоне, мои охранники остались снаружи, а я раздвинул рукой занавески и зашел внутрь.

— Добрый день, барон Седдик. Разрешите к вам присоединиться?

— Ваше Высочество? — Барон Седдик едва не уронил здоровенное блюдо, на котором навалом лежали какие-то фрукты. — Что… Тут?

— Ну да. — От повязки я, по здравому размышлению, решил отказаться, потому что сержант уже который день жив-здоров, со своими домашними общаясь. Значит, не заразился, если до сих пор не помер. Ну и мне тоже бояться нечего. — Кого же вы ещё ожидали увидеть? Пришел в гости… Прошу прощения, что незваным.

В беседке было пусто. Две высокие кровати, два стула, стены в белых мокрых простынях. В центре курилась небольшая жаровня, почти такая же, как и у меня в комнате… То есть в покоях. На кроватях, по горло укрытые, женщина и девочка. Черты лица правильные, но уж очень заострились, и лица бледные. Одни синие глаза выделяются, и аккуратно разложенные и по подушкам и расчесанные темные волосы. Возраст не понять никак, слишком уж истощены.

Восковые куклы, а не люди. Кожа до того бледная, что похожа на грим артистов японского театра.

— Здравствуйте, уважаемые… Простите, не знаю ваших имен.

— Моя жена, баронесса Лоя. Наша дочь, Лана.

Услышав своё имя, девочка открыла глаза, повернулась чуть, поглядела на меня. Баронесса Лоя осталась безучастна, она все так же лежала и глядела в потолок через полуприкрытые глаза. Лишь под грубым серым одеялом шевельнулись руки, кажется.

— К… — От совершенно земного имени я едва не поперхнулся. Сначала Виктор, вот теперь Лана. Один я Седдик, да и сержант тоже. — Очень приятно, уважаемые. Ну, а я принц Седдик. Наверное, обо мне вы слышали.

— Да, Ваше Высочество. — Тихим голосом произнесла Лана. — Я слышала о вас. Вы долго болели, а потом выздоровели. Почти как я. Только я почему-то не выздоравливаю.

— Это… Это так, Лана. Кстати, вот эта большая птица с белой головой не летает. Она — мастер Клоту. Вы уже знакомы?

— Да, Ваше Высочество. — Сказал девочка. Показалось мне или нет, но по её иссохшимся губам скользнула легкая улыбка? — Мастер Клоту дает нам лекарство.

— Ну и хорошо. А что с вами случилось, расскажете?

— Мы заболели, Ваше Высочество. — Ответила мне женщина. Я даже вздрогнул, никак не ждал, что она начнет говорить. — Давно. Уже давно. Мы пьем горный отвар. От него нам становится лучше.

Говорила она как-то механически и отстраненно. Словно говоривший ещё тут, но вещает он из дальних далей. И разум его не тут, с нами, а где-то там, далеко, за облаками. И очень огорчен разум его, что приходится отвлекаться на такую ерунду, как беседа с простыми смертными.

Я едва не выругался вслух. Что ж такое-то творится тут? Как бы из них наркоманов не сделали… Насмотрелся я уже на чудо это в перьях. Больше как-то не хочется.

Когда я ещё начинал только работать, то поставили меня на подхвате в «Василёк», на дискотеку. Билетики проверять. Ну, проверял. И по сторонам смотрел тоже. Костик, в свое время поработавший в отделении для бывших наркоманов, выбрал время и мне показал, как и куда смотреть надо.

Наркоманов, даже с небольшим стажем, сразу видишь.