Чужого поля ягодка

Рольд встал и поднял руку — шум в зале очень скоро утих.

— Ребята, кто-нибудь видел здесь эту девочку? — он пустил портрет по рукам. Патрульные отслеживали его продвижение, так и впиваясь цепкими взглядами в лица ребят, пока те рассматривали изображение, один за другим отрицая: «Не видел», «Не знаю», «Нет, не помню». Портрет обошёл весь зал, побывав и у Рафа, и вернулся к Рольду. Шум в зале снова начал усиливаться.

Рольд положил снимок на ровную поверхность стола и ногтем подтолкнул его к патрульному:

— Сожалею, господин патрульный.

— Ну, допустим. А этого человека ты знаешь?

Ещё один портрет лёг на стол перед Рольдом. Тот взглянул.

— Нет, я его не знаю.

— Да он же только сегодня утром был здесь, завтракал вот за этим столиком. Ты не мог его не видеть, Рольд, тем более, что твои «волчата» испортили ему костюм.

— Я не говорил «не видел», я сказал, что не знаю его, — возразил Рольд. — Вообще-то, тут сегодня завтракало очень много народу. И перестаньте говорить мне «ты», мы с вами вроде тоже не очень близко знакомы.

Патрульный стиснул зубы, но стерпел.

— Хорошо. Значит, ты его… вы его видели?

— Его видели мои ребята, как и вас с коллегами, господин патрульный. Поэтому у меня не было необходимости рассматривать его. К тому же он спокойно позавтракал и ушёл, не причинив нам никаких хлопот, несмотря на неприятность, к которой привела шалость моих сорванцов. Он даже, как мне сообщили, от компенсации за испорченный костюм отказался. Ну и у нас к нему нет претензий.

Телекомм на запястье у Рольда тихо зажужжал, и парень, заканчивая беседу, встал:

— Простите, господин патрульный, если это всё, то вынужден вас оставить — дела. Было приятно и всё такое.

Он коротко кивнул и ушёл. Патрульный проводил его внимательным взглядом, некоторое время задумчиво порассматривал соседний пустой столик, после чего, наконец, встал и пошёл к своим, на ходу качнув головой.

Бен изумлённо округлил глаза:

— И что, вот так это работает?! Какие-то перепутанные шнурки… Нет, я вижу, но поверить всё равно не могу. Сказки это!

Миль с кривой — одним уголком рта — улыбкой кивнула, спрятала в карман своё рукоделие и опять завесила лицо чёлкой. Сколько Бен ни бодрился, а она чуяла его муку оттого, как сильно изменила её разлука, и его вину за то, в чём он не был и не мог быть виноват — не сумел оказаться рядом, защитить, принять на себя предназначенное ей… Он всё ещё привыкал видеть её новую — и всё пытался разглядеть за нынешним обликом ту, прежнюю девочку с круглыми щёчками да весёлыми глазками… А она никак не могла расслабиться — только не в пределах Города, в котором каждый второй служит если не в Десанте, то в Патруле, а не в Патруле, так в Медсовете… и не забудьте о Контроле…

«Вот не думала, что моя постоянная готовность к самозащите так бросается в глаза… — грустно думала она, искоса разглядывая своё отражение в плоскости окна. И, совсем тайком, даже от себя самой, с горькой обидой добавила: — и что ты, милый, так этого испугаешься…»

Да уж, мужчины — слабый пол. Нельзя на них вот так сразу вываливать всю правду, не говоря уже об истине… Так что Бену до сих пор, несмотря на двуединство, известно было не всё. Сама не зная, как, но крошечную часть информации Миль спрятала от него внутри него же. Захочет — найдёт…

Ну, что ж, ради тебя, белобрысик мой, я стану такой, как ты хочешь — при первой возможности…

— …Итак, Узлы прикрывают только от ищущего и враждебного внимания. Я правильно понял? А Периметр нам не враг, и не ищет тебя или меня — он просто отслеживает любые миграции. Значит…?

«Значит, мы будем видны на экранах… хотя и не отразимся в записи».

— Ну, вот… Так… иммиграция не наш случай… А вот всякий гражданин, решивший отправиться ЗА пределы Города, должен заранее сообщить об этом береговой службе, объяснив цель полёта. Обычно на такие вылазки смотрят сквозь пальцы — ну там, его, конечно, идентифицируют, установят, совершеннолетний ли он, нет ли на нём какого особого криминала… да и отпустят, а почему бы и нет. Я, например, регулярно летал на морскую рыбалку, и никаких препятствий мне не чинили. Женщин, правда, по понятным причинам выпускают крайне неохотно… Но сейчас, думается, просто так улететь вообще никому не удаётся — салон и багажник наверняка досматривают, причём, безо всяких дурных намерений, а с единственной целью найти нас с тобой. И, если нашу машину досмотрят…

«…мы с перепугу растаем в воздухе на глазах изумлённой публики. Выбора-то не будет…»

— И вряд ли эта публика станет изумляться долго — уж по-любому они все проинструктированы при всякой неожиданности немедленно включать стазисное поле, которое нас просто обездвижит. После чего никакие Узлы нам уже не помогут, так ведь? Н-да… Так что уходить мы будем с Кочевниками… если у тебя в арсенале нет чего поагрессивнее.