Чужого поля ягодка

— Благодарю, но почему-то это вдруг перестало меня интересовать, Стан, — откровенно ответил Джей. — Сам удивляюсь. Но я молод, здоров, а мир велик. Осталось понять, чего мне хочется.

— Боюсь, ты нигде не будешь так точно ощущать себя на своём месте, как в Десанте, парень. Уж поверь — я-то тебя знаю лучше, чем ты сам…

Джей пожал плечами. А почему он должен был не верить своему Шефу. Тот действительно с самого колледжа вёл его по ступеням служебной лестницы едва не за ручку. Но иногда приходит время для собственных, пусть невыверенных, поступков с неоднозначными последствиями.

— Я благодарен вам, Стан. Это были хорошие годы.

Он был, наконец, сыт. Деликатно спрятав отрыжку в салфеточку, благовоспитанно промокнул губы, и только тогда обратил внимание на посуду, которой был сервирован стол. Тихонько стукнул кончиком ножа по опустевшей чашке — в воздухе надолго повис нежнейший звон…

— Удивительно… Из чего это сделано? — спросил он, разглядывая изящную роспись — золотом по глубокому синему тону.

— Древний фарфор, — гордо, с удовольствием коллекционера, пояснил Стан. — Этот сервиз ещё до Удара был большой ценностью. Фарфор, Джей, изготовлялся из белой глины пополам с кварцевым песком и полевым шпатом в равных долях. Технология изготовления сохранилась в документах, но живое искусство, тайна его создания — утрачена: человечество более не чувствует в нём особой нужды, — Стан с грустью наблюдал за Джеем, восхищённо рассматривавшим тонюсенькую стенку чашки на свет — та просвечивала просто волшебно. — Ныне всё заменили синтетики и композиты.

Джей осторожно вернул чашку на блюдце и молвил тихо, будто про себя:

— Ей бы определённо — очень понравилось…

— Не сомневаюсь, — кивнул Стан, будучи в курсе, для кого Джей одно время вдруг бросился скупать древние предметы искусства, сейчас понемногу покрывавшиеся пылью в его квартире… — Однако, нам пора. Самое время занять пост.

Джей, не спросив, что за пост, чувствовал общее нарастающее напряжение, утренним холодком понемногу проникавшее и в его душу. Всё-таки эти люди и эта система долгое время были его семьёй. От молчаливой расторопности затянутых в боевые доспехи серьёзных парней вокруг, их спокойной готовности выполнять взятые на себя обязанности, мелькания почти родных эмблем, краткой чёткости приказов, строгой красоты готовых к старту боевых машин, от сдерживаемой до поры мощи в общем рокоте их прогреваемых двигателей — против воли от всего этого в крови знакомо взбурлил адреналин, и тело почти на автомате подчинилось царившему вокруг ритму, как боевой конь, привычно следуя зову долга, въевшемуся в клетки.

А потом он увидел, сколько людей и машин участвует в операции, и отчего-то сердце его нехорошо ёкнуло: таких ресурсов на его памяти не задействовали ещё ни разу. Даже когда на Периметр поползла непонятно с чего расплодившаяся масса ядовитых насекомых. Даже когда очередная буза в Городе вышла из-под контроля Патруля и тот запросил поддержки… Даже когда Дикари одного из Племён, возмущённые полной ликвидацией своей школы, санкционированной Медсоветом под надуманным предлогом, не желая отдать детей, набросились на десантников — и тогда обошлись гораздо меньшими силами.

Готовилась какая-то большая пакость. И он в ней должен был участвовать.

— Полетишь со мной, — бросил ему Стан.

Джей послушно занял место рядом с ним, перед ожившим пультом, зафиксировался в кресле, нахлобучил гарнитуру. Стан включился в переговоры, на которые ушло несколько коротких минут. Так же привычно в сознании отмечались данные о численности, высоте, скорости, задачах, порядке следования, метеоусловиях… он узнавал рапортующие голоса… в голове складывалась «картинка»…

Ухо уловило нечто насторожившее. Прислушался — речь шла о девяти колоннах Кочевников, оставлявших Город. И о числе машин Десанта, каждую сопровождавших. От этих сведений ему стало нехорошо — он понял, с чего такая суматоха. Бен и Миль покидают сегодня Город, вот что. И его дорогому шефу это стало ясно не сию минуту. Найти их в Городе Контроль так и не сумел, оставалось перехватить при выходе из колонны: не станет же Бен вливаться в тесные ряды Кочевников, ещё более тесные, чем ряды горожан…

Для этого и понадобилось такое количество экипажей. Ведь колонн-то девять!

И скоро Джей увидел, как оно выглядит на деле. Машина Стана висела выше уровня воздушного оцепления, к нему стекались данные обо всех девяти колоннах. Вот колонны одна за другой пересекли черту Города, и от них стали отделяться машины эмигрантов-одиночек, к которым тут же устремлялась машина из оцепления. Несколько секунд — патрульный флайер возвращается в оцепление… Не то, не то, и снова — не то.

Это тянулось так долго, что у Джея успела зародиться надежда — а вдруг Бена нет здесь? Но надежда была слабенькая и испустила дух, так и не окрепнув.

В полдень у Кочевников первый Привал. Всем оставшимся в колоннах новичкам придётся предъявить себя взорам Совета Кочевья… А стало быть — и жадному вниманию Контроля. Если Бен не уйдёт раньше, Миль конец.