Чужой

Вот это я попал! Этот гад меня убирает именно по причине того, что я мог его опознать. Он сейчас в той же епархии, в какой был я у немцев в тылу. Ну вот как так-то, а? Почему он меня не только видел, но и запомнил, гад, а я его вообще не помню?

– Что, гадаешь сейчас, где я тебя видел? В штабе, за пару дней до того, как ты устроил представление. Побегали мы тогда, – даже задумался гад, вспоминает. – Как вы ушли?

– Если ты был там, то сам должен знать.

– Ну, то, что вы ушли на лошадях, мы знали, а вот потом… Следы оборвались, собаки след не брали. Так как, расскажешь?

– Зачем мне, а главное, тебе самому это? Что это изменит? Не понимаю, чего ты решил меня взять, если я тебя все равно не знал?

– Мало ли, вдруг вспомнишь, подстраховка.

– Так чего тянешь?

– А я тебя сдам, ты будешь моим доказательством того, что я остаюсь в деле и продолжаю работать.

– Глупо. Можешь попасться, и все. Тем более, я же теперь могу о тебе рассказать…

– А кто тебе поверит? Я – твой следователь, без меня к тебе даже не зайдет никто. Нет, ничего ты никому не расскажешь. Скоро здесь будут наши люди, они тебя и переправят в рейх. Тебя казнят как военного преступника, сколько на тебе наших офицеров? Это ведь ты выкрал генерала Зальмута, так? Я навел справки.

– Ты врешь, не нужно тебе меня в рейх отправлять, – усмехнулся я, – на хрен я там кому сдался. На фронтах жопа, меня просто шлепнут, чтобы не возиться, все твои труды насмарку. Тебе нужно что-то другое…

– Все же ты умная свинья! Как вызвать сюда начальника четвертого отдела? – жестко, буквально скороговоркой вдруг выпалил шпион.

– Кого? – сделал вид, что удивился, я.

– Судоплатова! Я знаю, в чьей организации работаю, но он в Москве, там мне до него не добраться.

– Ты точно идиот, хоть и взял меня. Думаешь, Судоплатов полетит сюда из-за какого-то капитана? Насмешил…

Новые удары обрушились на меня с такой ненавистью, что я проглотил еще пару зубов. Блин, у меня их вообще скоро не останется. Хотя на фига они мне на том свете? Когда шпион выдохся, я уже не шевелился. Что-то прорычав мне в ухо, он ушел. Теперь я все знал, а вот как использовать это? Были бы силы и здоровье, я бы его заломал и заставил бы вывести меня отсюда. А так… Интересно, сколько он еще так будет меня пытать, чтобы я согласился? Ведь правда, как я могу вызвать Судоплатова? На кой хрен ему ехать? У него куча замов, да хоть тот же Юрьич. Левитин бы приехал, но я не вызову его, буду держаться, как только можно. Это даже чуть легче, если бы врагу нужны были какие-то сведения, то он бы их, вероятнее всего, выбил бы из меня. Но заставить вызвать сюда начальство? Как он себе это представляет? У нас даже на всякий случай такая ситуация не оговорена. Я служу теперь не в диверсантах, где есть какое-то непосредственное командование на Большой земле. Тут я подчиняюсь начальнику военной контрразведки фронта, все.

Экзекуции продолжались две недели. К концу этого срока я был почти трупом. Когда приходили костоломы, я даже сесть не мог, меня поднимали и били. Капитану, ну или шпиону, уже не нужно было сохранять мою тушку в целом виде. Поэтому издевались надо мной как только хотели. Мясники были знатные, рост под два метра, поперек себя шире, ручищи как моя ляжка, интеллекта в глазах – прорва.

А через две недели обо мне внезапно забыли. Я уже привык бояться, приходили через два дня на третий, а тут пауза затянулась аж на неделю. Я как-то шевелиться начал даже.

Еще через неделю в камере объявился конвой, и меня вынесли в душевую. Там немного обмыли, воняло от меня, как от помойной ямы, а затем доставили в лазарет. Осматривали долго, тело – сплошной синяк. Сломаны рука и нога, отбиты внутренности. Как челюсть не сломали, не знаю, зубов почти нет, нос на боку, ухо чуть не оторвано. Я только у врача и смог наконец, одним глазом, второй был намертво заплывшим, взглянуть на себя в зеркало.

– Это кто его так? – услышал я рядом голос.

– Начальник Могилевского отдела СМЕРШ.

– Это тот, что немцем оказался?

– Так точно, – ответили вопрошающему.

– Я говорил мясникам, что он враг, так они не слушали, – прошипел я. Слова дались с таким трудом, что даже заскрипел от боли. Что, еще и в горле болит?

– Смотри-ка, говорит! – удивились присутствующие.

– Дело его где?

– Я не знаю, товарищ майор, у меня в лазарете его точно нет, – хмыкнул доктор. Ну а кто еще будет осматривать раны в тюрьме?

– Ясно, пойду поищу.

Обратно в камеру меня пока не уводили, точнее не уносили, положили на кушетку. Врач наложил три гипса, оказалось, еще были сломаны три пальца на правой руке, да так и оставили.

Через какое-то время заявился майор, что заинтересовался моим делом.

– Доктор, он может говорить?

– Думаю, попытаться можно. Правда, понять его будет трудно. Это даже не из-за ран на теле, а их много, просто у него зубов почти нет и язык прокушен в нескольких местах.

– Ты Морозов, ведь так?

Я кивнул.

– Зачем своего застрелил? – с интересом продолжил следак.

– Он был предателем, – выдохнул я так тихо, что меня едва расслышали.

– Как интересно! Чего-то все у тебя что ни человек, то шпион или предатель.