Чужой

– Да, много этих гнид развелось, – я закашлял. Вместе с кашлем летели слюни и кровь. – А то ты сам не знаешь? Мне ли рассказывать о предателях?

– Откуда ты прибыл в Могилев? – новый вопрос заставил меня попытаться поднять голову.

– Из Москвы… – выдавил я.

– Так уж и из Москвы? – надо отдать должное, что на этот раз попался нормальный следак. Спрашивал он хоть и ехидно, но без злобы.

– Уж как есть.

– Значит, то, что убил бойца, отрицать не станешь?

– Я, – прошипел я в ответ, – убил предателя. Если бы можно было, сделал бы это вновь.

– Экий ты кровожадный, – улыбнулся следак. – И что мне с тобой делать? Доказать, что ты кого-то убил, я не могу, навели справки, нет свидетелей. Но ты сам говоришь, что сделал это…

– Достаточно просто поступить по инструкции и связаться с моим непосредственным командиром…

– Так тебя и метелил тут твой же командир, – усмехнулся вновь следак.

– Это говно мне не командир. Мой непосредственный начальник – полковник СМЕРШ Левитин. Свяжитесь с четвертым управлением и сообщите обо мне, все ваши затруднения, думаю, сразу исчезнут.

– Не очень ли высокого мнения ты о себе, капитан? – посуровел следак, но было видно, что он колеблется и ему явно интересно.

– В самый раз, – выдохнул я и поник. Сил не было. Меня еще пытались о чем-то спрашивать, но отвечать не мог, иссяк.

Пробуждение утром, по прошествии нескольких дней, было чудесным. Просто я услышал то, о чем мечтал все эти недели пыток.

– Это он, товарищ полковник?

Я лежал тихо и не реагировал. Но тут в моем поле зрения появился силуэт, который я узнал бы и мертвым.

– Это то, что осталось от него, – выдохнул Юрьич и, наклонившись, попытался обнять меня. Из единственного не затекшего глаза покатилась слеза, и мне вдруг так стало жалко себя, что я взвыл.

– Все, все, братишка, все закончилось, скоро домой, – донеслось до меня, когда я прекратил выть.

– Мы допрашивали этого шпиона, он все рассказал. Просто боялся быть узнанным вашим парнем, вот и… – продолжал следак объяснять Левитину то, что здесь происходило.

– Он мог бы его просто шлепнуть, сука, зачем же так-то?! – Левитин наконец дал волю чувствам. – Он из вражеского тыла таким не возвращался. Ты знаешь, – командир указал на меня пальцем, – сколько он сделал для страны? Мы с тобой и сотой части этого не сделали. Дважды Герой Советского Союза – это как?

– Извините, товарищ полковник, но я же…

– Да знаю я, что тебя только назначили. Вы арестовали члена военного совета фронта, который назначил сюда ту гниду?

– Так точно, товарищ полковник. Сразу, как поступил приказ. Никаких действий мы не предпринимали, ждали вас.

– Отправляйте в Москву. С ним будут беседовать там. Как мог немец попасть на такое место? Я не верю в случайности. Вот он, – опять палец тыкает в меня, – тебе бы подтвердил, что такое невозможно. Простой боец, даже офицер особого отдела, и то нереально. А тут! Начальник отдела СМЕРШ. Охренеть!!!

Надо мной говорили недолго. Левитин еще раз наклонился, сказал, что меня везут в столицу, и ушел. Спустя каких-то двадцать, может, тридцать минут меня уже побрили, переодели и повезли на аэродром. Был Юрьич, был тот второй следак, еще кто-то. Но вот моих ребят почему-то нигде не было. Я уже начал переживать, спрашивать о них было как-то не время, но я искал глазами.

– Да в Москве твои архаровцы, в Москве! – И как он сообразил? Левитин, поймав мой блуждающий взгляд, понял, что к чему, и рассказал: – Ведь это Олег тебя спас. Когда тебя арестовали, они вернулись с задания. Долго пытались узнать о тебе хоть что-то. Но глухо. Пока случайно этот фашист вдруг не вызвал их к себе на допрос. Представляешь? Тебя он узнал, а Олега – нет. А вот твой друг его узнал.

– А как? Где он его видел-то? Я ж тогда в штаб один ездил, а как этот фриц сказал, что только там я его и мог видеть…

– Олег его раньше видел. – О как! – Когда вы еще не нашли друг друга, Олег видел его в Курске. Тот служил в СС, командовал зондер-командой. Волчара еще тот.

– Ни фига у моего дружбана память!

– Отблагодаришь еще. Я снял их, хватит вам шкуру портить, пусть инструкторами работают. Так и толк будет, да и до конца войны доживут. А то те, кто вложил столько сил в общее дело, ползают и рискуют сдохнуть где-нибудь от какой-нибудь паскуды. Да, это я так решил, Андрей, я могу это.

– Это правильно, – кивнул я, благо уже немного мог ворочать шеей.

Эпилог

Победу я встретил хоть и не лежа, но все еще в госпитале. Капитуляция была подписана 8 марта сорок пятого. Ну, вот сколько смог, столько и приблизил. Думаю, немало успел. Никто, конечно, еще долго не подсчитает потери. Хотя очень бы хотелось верить, что я смог хоть чуточку их уменьшить. Ведь для этого и старался, за это и стал калекой сам. О чем ни грамма не жалею. О Берлине и прочих «радостях» тоже не думал – вообще, наплевал и забыть стараюсь. Если подумать, на мне столько крови, что аж вздрагиваю иногда. Но сплю пока спокойно, хотя сном это не назвать. Раны ноют постоянно, то одно болит, то другое.