Чужой

Уля не ответила — у нее, как всегда, не хватило смелости возразить подруге. Но Вишенка и так чувствовала, что Уля ее осуждает, и это ее раздражало. Поэтому она, как только увидела Зенека и Юлека, нарочито вызывающе крикнула:

— Ну что, скоро опять пойдем за яблоками, а?

Юлек готов был идти хоть сейчас. Зенек, занятый обтесыванием колышка, промолчал, а потом, поискав взглядом Улю, спросил:

— Дунай не появлялся?

— Нет, — тихо ответила она, растерявшись оттого, что он к ней обратился.

Через некоторое время Юлек, расчистив канаву, которую они выкопали вокруг шалаша, чтобы отводить дождевую воду, во всеуслышание заявил, что ему хочется пить и что неплохо бы сейчас съесть яблочко.

— Неплохо бы! — подхватила Вишенка, громко рассмеялась и выжидательно посмотрела на Зенека.

Но Зенек по-прежнему вел себя так, будто ничего не слышал. Вбивал колья, переплетал их ветками, потом принялся разжигать огонь.

И в эту минуту на поляну вышел Мариан.

Лицо у него было странное. На нем застыло выражение мрачной решимости. Все это сразу заметили, и Юлек, который рванулся было к брату, чтобы рассказать ему об аварии с шалашом, остановился на полпути. Вишенка бросила наземь охапку хвороста и замерла, глядя на Мариана большими глазами. Уля побледнела, она чувствовала, что сейчас что-то произойдет.

Зенек продолжал стоять на коленях перед очагом, только голову поднял; лицо его стало настороженным и враждебным, как в первые дни.

Мариан остановился перед ним, несколько минут они молча мерялись взглядами.

— Зенек… — начал Мариан и замолк, сам испугавшись того, что собирался сказать. Потом он вздохнул и, решившись на все, произнес твердо и отчетливо: — Ты украл деньги у торговки на базаре. Признаешься? Все обмерли. Юлек бросился к брату.

— Ты что несешь, Мариан? Что ты болтаешь? — сдавленно прошептал он. — С ума сошел?

Мариан отстранил его и по-прежнему смотрел Зенеку прямо в глаза. Тот поднялся с земли, небрежно откинул назад волосы, презрительно улыбнулся: — Ты что, видел, как я крал?

Вишенка покраснела от гнева. Казалось, она вот-вот вслед за Юлеком бросится на Мариана.

— Как ты можешь? — закричала она. — Как тебе не стыдно!

— Это ему пусть будет стыдно. Свистнул у торговки пятьдесят злотых.

— Я не верю! Не верю, ясно?!

— Это подлость! Подлость! — выходил из себя Юлек. — Кто-то тебе на него наговорил, а ты поверил! Может, тебе Виктор сказал, а?.. А ты… а ты… — Он задохнулся от возмущения.

— Никакой не Виктор, — ответил Мариан. Ему было больно, что все накинулись на него, как будто виноват был он, а не Зенек. — Рассказывала сама торговка, я слышал сегодня в Лентове собственными ушами. Две недели назад какой-то парень украл у нее деньги. В зеленой куртке и с перевязанной ногой.

Потрясенные, все умолкают. И снова молчание прерывает Юлек.

— Неправда! — вопит он во все горло. Он и сам не задумывается, почему так горячо спорит с братом, он забыл сейчас все рассказы про мальчишек, которые крадут на базарах. Зенек стоит перед ним один-одинешенек, все его обвиняют, осуждают, никто его не поддержит, и этого мальчугану достаточно, чтобы защищать его изо всех сил. — Неправда!

Но Вишенка уже начинает сомневаться. Она подходит к Зенеку и не то просит, не то приказывает:

— Скажи, что это не ты, слышишь? Скажи, что не ты!

Лицо Зенека застыло в высокомерной гримасе. Он отводит глаза.

— Зенек? — беспомощно шепчет Вишенка.

— Зенек! — снова кричит Юлек.

Уля молчит. Она с самого начала знает, что Мариан сказал правду. При первых его словах она посмотрела на Зенека и мгновенно поняла, что его безразличие и презрительная усмешка не доказательство невиновности, а просто защитная маска.

Мариан цедит сквозь зубы:

— Теперь понятно, почему ты так прятался!

— Ничего тебе не понятно! — отвечает Зенек. У него дергается щека, руки сжаты в кулаки.

Но Мариан неумолимо допытывается:

— Брал ты эти деньги или нет?

Лицо Зенека снова меняется. Он издевательски фыркает и окидывает Мариана долгим насмешливым взглядом.

— Предположим, я их взял. Ну и что? Захотел и взял!

— Ты вор! — бросает Мариан.

Зенек спокойно нагибается, берет с земли куртку, перебрасывает ее через плечо.

— Что ж, всего, ребята!

Он поворачивается и вразвалочку, словно прогуливаясь, неторопливо идет через поляну. Еще минута, и он скроется в кустах.

— Зенек! — кричит Юлек.

И тут вдруг Уля отчетливо поняла, что значило это «всего». Она дергает Мариана за руку:

— Останови его! Нельзя его отпускать! Нельзя! Он не вор! Это неправда! Слышишь, Вишенка, это неправда! Остановите его!.. Зенек! Зенек!

Зенек остановился. Оглядывается. Но Вишенка и Мариан по-прежнему стоят неподвижно. Тогда он сворачивает на тропинку, ведущую в заросли, — и вот его уже не видно.

— Не уходи! — со слезами на глазах молит Юлек, догнав Зенека в терновнике. — Не уходи, не уходи!

— Юлек, назад! — издалека зовет Мариан. Рука Зенека ложится на худенькое мальчишеское плечо, ласково сжимает его.

— Всего, малыш. Ступай.

Уля сидит на террасе.

Над шатким столиком горит маленькая лампа, а в углах темно, и за окнами тоже непроницаемая чернота.