Чужой

Первым впечатлением было, что перед ним разыгрывают дурную комедию, вторым, что он круглый идиот и сейчас выставляет на всеобщее осмеяние свою собственную глупость, глупость Ронделера и всех, кто в течение трех месяцев охотился за ворами и убийцами. Его парни оказались правы, они точно все поняли, но при мысли о смертельной опасности, которой они подвергались, приближаясь к дому каторжника, у Гийома по спине пробежал холодок. «Добрейшие девицы Може», достойные всяческих похвал, и святой отец не были способны на жалость, так как, по всей видимости, они и были хозяевами! Что касается их притона, он находился в одном из его, Тремэна, поместий. В это трудно было поверить! Но это еще не был конец испытания. Он услышал, как слуга Божий — настоящий или мнимый — поздравлял Урбена:

— Хорошая работа, парень! И как быстро! Вот удача, что вы схватили их этой ночью!

— О! Не сегодня ночью, так завтра! Мы бы ждали их сколько потребуется, потому что точно знали, что они должны вернуться в ближайшие два дня…

В это время послышался смех. Странный скрипучий язвительный смех старой злобной женщины, от которого Гийом ужаснулся.

— Конечно, но лучше, что это случилось сегодня ночью! Будет великолепный праздник, и я надеюсь, что наш друг насладится им в полной мере! Там все готово?

— Вы имеете в виду Тринадцать Ветров? Нет причин, чтобы что-либо сорвалось. Кола знает, что ему надо делать, и я послал Донатьена помочь ему. Усадьба и конюшня — это многовато для одного!

Вновь послышался нервный смех, страшно раздражавший Тремэна. У него сжалось сердце при мысли об опасности, грозившей тем, кого он любил. В какую, черт возьми, ловушку он угодил? И что это были за демоны, чье присутствие он обнаружил вблизи своего дома? Кола?.. Кола был вместе с ними? И Потантен нанял его, доверившись этому человеку с честным, простодушным лицом и ясными глазами! И если сегодня ночью он останется жив, бедный старик никогда не оправится от такого удара! А если ему каким-то чудом удастся уцелеть, Гийом поклялся давить Кола своими собственными руками до тех пор, пока тот не превратится в месиво!..

Мечта прекрасная, но неосуществимая. Эти негодяи были абсолютно уверены в своей безнаказанности, поскольку осмелились называть имена в его присутствии… И еще эти чертовы веревки никак не хотели поддаваться!..

Тем временем черный силуэт медленно приближался к Лорне, молча разглядывая ее, радуясь тому, как у молодой женщины от ужаса широко раскрывались глаза. Гийом видел, как он наклонился к ней, прошептал несколько слов, которых он не расслышал, но которые наверняка были гнусными. Охваченная паническим страхом, молодая женщина извивалась, связанная веревками. И снова послышался смех… Гийом взорвался:

— Иди поговори со мной, старая дрянь! Эта дама вам ничего не сделала, прекратите ее мучить! Что вы пристали к этому невинному созданию, у вас душа такая же черная и отталкивающая, как и лицо, которое вы прячете под вуалью…

— Невинное создание? Ты сошел с ума, Тремэн!.. Она более виновна, чем та женщина, на которую она так похожа и которая помогла тебе убить жену.

Голос был низким, мягким, приглушенным, тем не менее он пробуждал у него смутные далекие воспоминания, но Тремэн никак не мог вспомнить имя этой женщины. Она продолжала говорить, приближаясь к нему:

— Хочешь знать, что ее ждет? Сначала, после того как ты насладишься перед смертью великолепным спектаклем, ты сможешь насладиться еще одним: мои люди по очереди пройдут через нее. А потом я тебя убью своими собственными руками, пока будут рыть могилу для вас обоих… но она еще будет жива, когда ее туда опустят, привязав к твоему трупу…

— Вы сошли с ума! — воскликнул Тремэн с омерзением. — Как мужчины, рожденные женщиной, могут служить такому чудовищу, как вы?

— Очень просто, я им даю то, что они хотят: девочек и деньги, чтобы немного скрасить жизнь. Что касается меня, я получу то, о чем мечтала уже очень давно. Позже ты будешь чересчур занят и не сможешь по достоинству оценить вкус этого…

Вуаль неожиданно соскользнула, обнажив лицо без единого ожога, без единого шрама, на нем остались лишь следы десяти прожитых лет, которые можно было засчитать вдвойне: невыразительное лицо, бывшее когда-то привлекательным, с желтеющей кожей и потускневшими глазами, лицо Адели Амель, кузины Гийома, его заклятого врага, женщины, ловко манипулировавшей ревностью Агнес, прежде чем предать ее, затравить и отдать в руки палача. Адель, которую Гийом поклялся убить и которую он много лет разыскивал.

Замерев от изумления и отвращения, Гийом молчал.

— Вижу, что ты меня узнал, кузен. Давай обнимемся, как добрые родственники! — проскрежетала Адель. — Эй вы, держите его!

Его схватили мертвой хваткой, и Гийом, бессильный что-либо предпринять, с искаженным лицом вынужден был выдержать хищный поцелуй самого ненавистного ему на свете существа. Он стиснул зубы, стараясь подавить рвоту, но когда наконец она его отпустила, реакция его была мгновенной: он плюнул ей в лицо. Он, впрочем, не достиг своей цели: священник отстранил Адель.