Чужой

Действительно, Гийом, узнав о том, насколько привязан молодой учитель — ему было двадцать пять или двадцать шесть лет — к своему ученику, предложил ему продолжить обучение Артура, если перспектива жить во Франции не была ему неприятна, и, к своему удивлению, получил его полное согласие. Джереми Брент был ему даже признателен за такое предложение:

— Не скрою, мысль о расставании с Артуром мучила меня, месье Тремэн. Он только с виду трудный ребенок, на самом деле у него тонкая душа и острый ум. И Франция вовсе не пугает меня: одна из моих бабок была из Нормандии.

Лорд Астуэл очень одобрил такое положение вещей и очень хвалил профессиональные качества молодого наставника. Это несколько разрядило напряжение между Артуром и его отцом. Поэтому он ответил Лорне, скрывая улыбку:

— Да, я очень рад. Когда я буду с ним, мне не будет казаться, что я брошен…

— Не понимаю, почему у вас создалось такое впечатление. Попробуйте вспомнить, что рассказывала вам матушка об этом человеке!

— Она любила его, а любящие люди очень снисходительны. А мне он совсем не нравится… хоть он и здорово нокаутировал Эдуарда. Я очень благодарен ему за это…

— Это только начало! Но мне кажется, я понимаю, почему он вам не нравится. Это потому, что вы находите его слишком на вас похожим. Вам кажется, что вы видите себя в нем, когда вырастете…

— Может быть, вы и правы…

— Тогда позвольте мне успокоить вас: вы слишком разные. Мне кажется, месье Тремэн — единственный в своем роде, — добавила она с легкой улыбкой, положив ласковую руку на голову мальчика. Он вдруг прижался к ней, и в глазах его наконец появились слезы:

— О, Лорна, почему вы вынуждаете меня уехать? Я так вас люблю! И если я вас больше никогда не увижу…

— Почему вы так решили?

Артур полным горечи кивком головы указал на своего отца, который шел к замку рядом с сэром Кристофером:

— Он никогда не привезет меня сюда. Он ненавидит Англию. Я это понял с самого начала…

— Возможно, но, когда вы станете взрослым, вы сможете поехать, куда вам заблагорассудится, а кроме того, может так случиться, что я приеду вас навестить, потому что по Амьенскому договору Англия помирилась с Францией…

— Вы приедете туда, в этот медвежий угол?

— Не более медвежий, чем Корнуэлл. Кроме того, у вас там есть дом, заботу о котором матушка возложила на меня до вашего совершеннолетия.

Ребенок широко раскрыл глаза:

— У меня дом? Во Франции?

— Ну да, тот, где вы родились. Ваша бабушка Вергор унаследовала его от одного дядюшки — старого холостяка. Она мало о нем заботилась и хотела продать, но матушка любила этот дом и выкупила его. Я не гарантирую вам, что он в хорошем состоянии после этой ужасной Революции, но вот я и хотела бы посмотреть на него…

— Тогда поедем с нами сейчас же!

— Вы забываете, что я скоро выхожу замуж, но я обещаю вам приехать, — добавила она, видя, как омрачилось лицо мальчика. — Во всяком случае, из-за дома или нет, но я хочу убедиться, что с вами хорошо обращаются, поэтому будет лучше, если я приеду без предупреждения… А теперь бегите к мистеру Бренту и помогите ему собрать ваши вещи… И ничего никому не говорите о нашем разговоре, пусть это будет наш секрет!

Артур бегом побежал к замку, а Лорна вновь опустила на лицо густую вуаль, которую она подняла, выйдя из склепа, и пошла по лесной тропинке. Идущие за ней следом подумали, что она хочет побыть одна со своим горем, и не удерживали ее. Даже Эдуард, который во время церемонии держался в стороне от Тремэна, не пошел за ней, хотя у него было такое желание: он знал, что, хотя она и многое прощала ему, могла быть очень резкой, когда ей мешали. К тому же то, что он хотел ей сказать, могло и подождать: очень скоро они наконец отделаются от этого противного незаконнорожденного братца, и, возможно, навсегда… Это избавит сэра Эдуарда от неприятных действий. К тому же дядюшка, по-видимому, состоятельный человек. Во всяком случае, мать как-то говорила об этом. Сопляку нечего будет жаловаться, если он сумеет правильно себя повести, и тогда английские родственники смогут просто забыть о нем…