Чужой человек (СИ)

— А? — послышался в трубке чей-то сонный голос. — Модя? Ты?..

Они стояли в телефонной будке, слишком близко друг к другу. Белов слышал чужой голос, текущий по проводам, а еще — как громко стучит у Модестаса сердце…

— Да, Вань. Вань, ты один?

Молчание. Затем недоумевающее:

— Да. Агне? Ей хуже?

— Нет, Агне здесь не при чем… — Модестас облизнул пересохшие губы. — Ваня, я приеду? Только если ты один на дежурстве, Вань. Скажи мне, что ты один.

— Да один, один… Приезжай.

Модестас повесил трубку.

Где-то вдалеке завыла сирена.

========== Часть 8 ==========

«можно верить и в отсутствие веры»

— И что с ним делать?

Ваня — кудрявый паренек с испуганными глазами — растерянно смотрел на лежащего перед ним на кровати мужчину. Едешко оказался почти совсем мальчишкой — робким, тихим, домашним. Он встретил друга испуганной и растерянной улыбкой, но, выслушав рассказ, только дернул плечом и виновато посмотрел на ночных гостей.

— Как — что? — нервно спросил Модестас, выпуская сигаретный дым изо рта. — Ты же у нас врач.

— Я стоматолог, — тихо уточнил Ваня и побледнел.

Белов посмотрел на Едешко и непроизвольно сжал край пальто. Образ Вани никак не подходил под характеристику врача. Он не обладал решительностью, но зато по натуре своей был впечатлительным и переживающим. Наверняка чересчур сильно болел душой за каждого пациента, а, вырывая кому-то больной зуб, извинялся. Вот и сейчас он опустил глаза в пол и прошептал:

— Прости, я не знаю… Я не знаю, что делать…

Модестас дернулся, потушил сигарету прямо о край стола и хотел уже что-то сказать, но Белов неожиданно перебил его:

— Неси нашатырь. И вызывай «скорую».

***

Мужчину забрали по «скорой». Он оказался американцем. Его имя — Оливер Мортон, как установили по найденным в кармане документам.

К делу привлекли милицию. Следователь — очень высокий мужчина с уставшим взглядом — выслушал сбивчивый рассказ Модестаса и отправил литовца домой до выяснения обстоятельств, взяв с него подписку о невыезде и велев прийти через день в два часа.

Сергей ждал Модестаса в коридоре. Когда литовец вышел, протянул ему пачку «Беломора». Паулаускас закурил. Это была уже четвертая сигарета за последний час.

— Модь, успокойся, — одернул Сергей взвинченного Паулаускаса, который мерил коридор широким шагом. — Все выяснится. Ты же говорил, что не видел его до последнего… Может, ты и не виноват даже.

— Виноват, не виноват… — взволнованно бормотал Модестас. Виноват — посадят. Не виноват…все равно из таксопарка уволят.

Следователь вышел из кабинета и громко хлопнул дверью, закрывая ее за собой. Паулаускас вздрогнул.

— Вы поезжайте домой, — мягко произнес мужчина, подходя к друзьям. Ему приходилось слегка нагибать голову, чтобы смотреть в глаза собеседнику, и Белов невольно подумал, что Алжану Мусурбековичу — его имя он прочитал в удостоверении следователя — впору быть баскетболистом с таким-то ростом! Но эта мысль тут же ушла.

Паулаускас кисло усмехнулся. Обернулся на Белова:

— Ну что, Серый, пошли ловить такси?

***

Белов привез Модестаса к себе. Достал из чемодана припрятанную на трудный день бутылку коньяка. Налил полный стакан и поставил его перед другом. Трудные дни наступили.

В гостинице было совсем тихо. Все спали. Белов опустился на стул рядом с другом и только сейчас понял, как сильно он устал. С того момента, как Модестас, испуганный и растерянный, вбежал в его комнату, прошло не более двух часов. Однако у Белова было ощущение, что скоро утро. А ночь еще и не думала кончаться…

Белов посмотрел на Модестаса. Его руки мелко дрожали, глаза смотрели в пустоту перед собой. Куртка застегнута под самое горло, хотя на лбу блестит испарина. О чем он думает? А о чем он сам, Белов, думает? Теперь, когда первое напряжение спало, появилось то томительное чувство в груди, которое давит и рвет на части одновременно и от которого невозможно спрятаться. Что теперь будет?..

Долгая, долгая была эта осенняя ночь.

Паулаускас взял в руки стакан.

— Понимаешь, — он потянулся лицом к лицу Белова. — Я не из-за себя боюсь тюрьмы… Меня посадят, а что с ней будет?

— С кем? — спросил Белов и пригубил коньяк.

— С Агне.

Белов нахмурился, пытаясь вспомнить. Где-то уже он слышал это имя, и не один раз… Если он не ошибался, то же имя упоминал в разговоре Саша Белов. Да и Ваня по телефону спрашивал у Модестаса про нее…

— Агне — моя сестра, — пояснил Модестас, почувствовав, что друг не понимает, о чем идет речь.

Паулаускас выпил. Налил еще коньяку, снова выпил. Поставил стакан на стол. Поднял на Белова глаза, полные тоски и отчаяния, и убито сказал:

— У нее болезнь Альцгеймера. Она без меня пропадет.

========== Часть 9 ==========

«…можно делать и отсутствие дела»