Чужой для всех

Майор Ольбрихт спокойно воспринял сообщение Криволапова о том, что с ним хотят встретиться русские диверсанты. Он это предвидел. Он ждал сигнала от своих спасителей, а то, что это были русские, он почему-то не сомневался. Ожидал он развязки действий и со стороны 6-го отдела внешней разведки Службы безопасности Рейха. Слежку офицеры СД прекратили, но информацию о нем для чего-то собирали. Значит впереди встреча с Шелленбергом. Бригадефюрер что-то задумал серьезное, выжидает. Можно ли его использовать в своих целях? Скорее можно, чем нельзя. Впрочем, что гадать на кофейной гуще. Это я им нужен, а не они мне. Время покажет, как себя вести. Но где русские? Почему их долго нет?

Франц прервался от мыслительной работы, отставил недопитый бокал с пивом. Недовольно посмотрел на водителя. Тот сидел рядом за столиком и энергично уплетал свою обжаренную колбаску с картошкой и капустой, запивая любимым баварским «Starkbier».

— Хватит есть, Степан. Где русские, о которых ты мне три дня говоришь?

— Должны подойти, господин майор. Этот «держиморда» не обманет, — ответил, не отрываясь от еды, водитель и чуть не подавился колбасой, вспомнив о здоровяке-пехотинце. Закашлялся. — Давайте лучше поужинаем, — просипел он, откашлявшись, — потом поздно будет. Что у них на уме? — с этими словами он развернулся на стуле и потрогал висящий на спинке автомат, убедился в его сохранности.

— Ты смотри, не вздумай стрелять, — предупредил водителя майор, видя боевое настроение Криволапова и зная его несдержанность. — Профи в два счета с тобой разделаются, вякнуть не успеешь. Подстрелят как суматошного рябчика.

Степана обидели слова офицера, он уткнулся в свою тарелку, замолчал.

— А насчет ужина, ты прав, Степан. Пока он не остыл, нужно есть, — майор взял вилку в левую руку, а в правую – нож и аккуратно, отрезав кусочек от натурального телячьего шницеля, стал есть. Приготовленный шницель имел классическую золотисто-оранжевую хрустящую корочку и торжественно лежал посредине большой тарелки рядом с жареным картофелем.

Со стороны было заметно, что майор и сержант проголодались и зашли в ресторан «Папа Карло» прямо с дороги, чтобы поужинать. Об этом явно говорили не только их зверский аппетит, но и форма, которая не была безукоризненно чистой, для посещения ресторана. Суточная щетина обоих военных, также подчеркивала их поспешность попасть в заведение, до того момента, когда будут еще свободные места. Однако сегодня в ресторане не предполагалось выступление фронтовых певцов или артистов, поэтому к восьми вечера он не был полностью занят. На патефоне крутили танцевальные грампластинки. Возле бара бестолково суетилось несколько постоянных молодых немок с ярко накрашенными губами и в дефицитных капроновых чулках. Подвыпившие отпускники, приглашая их на танец, вели себя развязано, порой по-хамски. Но те не сопротивлялись, позволяя себя лапать и целовать.

— Это он, — утвердительно сказал старший лейтенант Вермахта, сидя боком к залу в открытой представительской кабинке.

— Ты не ошибся, Медведь? — спросила немецкого офицера красивая, одетая в черное вечернее платье с глубоким вырезом-декольте, с коротко подстриженными и уложенными светлыми волосами, девушка. На ушах у нее переливались золотые сережки с маленькими бирюзовыми камнями под цвет глаз.

— Нет, Сирень, не ошибся, — тихо добавил тот. — Твой выход. Когда начнут танцевать, пригласишь его. Ты не забыла как надо себя вести и что говорить? — офицер посмотрел на девушку строгими, но внимательными глазами, дав понять, что он рядом, ничего мол, не бойся.

— Нет, не забыла, — девушка слегка дотронулась тонкими красивыми пальцами до руки старшего лейтенанта, — будь спокоен, Медведь. Я выполню задание, — пальцы Инги подрагивали и были совершенно холодными. Это сразу заметил Михаил. Он быстро налил в рюмки коньяк и почти приказным тоном сказал: — Возьми, выпей, для храбрости. — Сам взял рюмку и в три глотка выпил алкоголь. Инга выпила половину налитого коньяка. Скривилась.

Вновь заиграла музыка. Поставили пластинку великолепного и популярного певца Руди Шурике с его известным мировым шлягером «Вернись». На площадке сразу появились танцевальные пары.

— Ни пуха, ни пера, — тихо на русском языке произнес Михаил.

— К черту! — ответила с бравадой Инга. Выпрямившись, слегка покачиваясь, словно подвыпившая дама, она продефилировала к дальнему столику, стоявшему рядом с кухней.

— Пригласите даму на танец, господин майор, — несколько развязанным голосом обратилась она к Францу Ольбрихту, подойдя к их столу.