Чужой для всех. Книга 2

— Еще бы. Тридцать пять лет армейской службы от юнкера до генерала не прошли даром. Я как увидел тебя, так сразу почувствовал, что у тебя неприятности. Ты приехал не просто навестить старого генерала, а попросить у меня совета. Матери все не расскажешь, тем более жене, а отца поблизости нет. Мы остались одни, можешь быть откровенным со мной.

Франц молчал, обдумывал с чего начать разговор. Генерал тем временем налил себе в бокал немного коньяка и предложил Францу. — Еще выпьешь? Коньяк у меня отменный, ты же знаешь.

— Нет. Спасибо, дядя Гельмут. Я предпочитаю коньяку легкие вина, от них не так сильно болит голова.

«Да, да «Мурведр» красный тебе подавай, — вдруг щелкнуло в голове у Франца. — Эстет ты, драный. А я бы выпил еще коньяка».

— Молчи. Клаус. Не до тебя, разговор предстоит серьезный, — шиканул на друга Франц.

«Серьезный разговор ведется с серьезными напитками — это классика любых переговоров. Ты совсем не думаешь обо мне. А ведь это с моей подачи ты выглядишь этаким непобедимым Рэмбо.

— Кем, кем?

«Долго рассказывать, смотри, дядя уставился на тебя. Все никак не отучишься разговаривать со мной, не шевеля губами».

— Ты что- то сказал, Франц, — генерал, допив свой коньяк, удивленно смотрел на офицера.

— Вам показалось, дядя Гельмут. Мы куда пойдем: в гостиную или кабинет?

— Показалось? Ну-ну. Тогда следуй за мной. Бери бокалы.

Генерал прихватил недопитую бутылку коньяка и, прихрамывая, словно одноногий пират Джон Сильвер, повел Франца в гостиную. — Присаживайся, Франц, ближе к камину, — указал он рукой на кресло, когда они вошли в просторную, но немного мрачноватую комнату. — Камин не растапливали, — заметил генерал, — не холодно, тем не менее, здесь уютно. Я люблю здесь отдыхать. Эти старинные кресла, обитые классическим гобеленом, этот камин с затейливым синим узором на кафельных плитках, строгая обстановка дома, — все мне здесь напоминает атмосферу уюта и порядка родительского дома в Хальберштадте. Я специально выбрал этот дом. Пожить несколько спокойных недель вдали от фронта, вобрать силу духа саксов, живших в этом особняке, это большая честь и награда для меня после тяжелейших боев в Беларуси. И то, что я здесь, а не под Варшавой, где стоит мой 41 танковый корпус, — это твоя заслуга. — Вейдлинг посмотрел на Франца строгими, внимательными глазами, пытаясь оценить реакцию на свои слова, а также уловить оттенки душевного состояния своего любимца.

Франц не выдержал длительного взгляда дяди, заговорил, — Дядя Гельмут, не осуждайте меня так сильно. Я же еще не развожусь с Мартой.

Вейдлинг нахмурился. Не об этом хотел он сейчас говорить с Францем. Но видно тот ждет от него окончательного вердикта по поводу своих разногласий с Мартой. — Я уговорил тебя жениться, мне и ответ держать перед тобой, — заговорил твердым голосом генерал Вейдлинг. — Марта прекрасная жена, порядочная женщина, аккуратная хозяйка. Я видел, какими глазами она смотрела на тебя. Она любит тебя по-настоящему. Поэтому я осуждаю твои колебания. Не смей вести с ней разговоры на эту тему. Кончится война, останешься в живых, тогда и будешь рассуждать, кто был бы лучше: та русская крестьянка или твоя Марта. Не смей их даже сравнивать. Я запрещаю тебе это делать. Пройдут годы, ты в пояс поклонишься своей Марте за воспитание ваших детей, за ее терпимость и любовь к тебе в тяжелейшее военное время. Это мой ответ, Франц. Другого ответа не жди. Я при домработнице не стал давать тебе советы. Поэтому, еще раз прошу тебя, оставь свои переживания до лучших времен. Об этом и думать забудь. У нас есть более серьезные вещи и занятия, чем вести разговор на амурные темы.

— Теперь мне ясна ваша позиция, дядя Гельмут. Перечить я вам не буду. Оставим в покое Марту и мои чувства к ней. Вы правы, есть дела важнее. — Сказав так, он что-то вспомнил, помрачнел и быстро достал из кармана бридж портсигар. — Посмотрите, дядя, на эту вещицу, — Франц протянул генералу прострелянный портсигар.

Вейдлинг с большим любопытством взял его и, увидев на лицевой крышке отверстие от пули, вскинул недоуменно брови. Ничего не говоря, открыл портсигар и еще больше удивился, обнаружив внутри него свинцовую пулю. — Что это за портсигар? Как он попал к тебе? Кто стрелял? В кого стреляли? — нервно один за другим задал он вопросы Францу. Лицо его побагровело в ожидании неприятных ответов.

— Не поверите, дядя. Буквально два часа назад со мной произошел один неприятный инцидент. Я специально умолчал о нем, чтобы не омрачать прекрасный ужин. Теперь самое время рассказать.

— Ты меня пугаешь, Франц. Но так как я вижу тебя живым и невредимым, то мне легче. Говори, в какую переделку ты попал. Я уже понял, что это связано с тобой.