Чужой для всех. Книга 3

Рейхсканцлер окинул взглядом членов президиума. «Рядом справа начальник штаба ОКВ Вильгельм Кейтель, начальник оперативного управления штаба Альфред Йодль. По левую руку — главком войск Западного фронта престарелый Рундштедт. Конечно, рейхсминистры авиации и вооружений Герман Геринг и Альберт Шпеер. Справа позади за отдельным столиком — адъютант и его помощник Ольбрихт, который передал уточненные документы операции. Я знаю, о чем идет речь. Я согласовал накануне перераспределение сил и направлений главных ударов. Конечно, я выложу эти изменения как факты моих ночных раздумий, а не как магию предвидений молодого офицера. А почему бы и нет? На то и помощники, чтобы помогать».

Фюрер вновь развернулся в сторону зала. Голова подрагивала в такт рукоплесканиям, отчего волосы слегка ползли на левый глаз. Лицо Гитлера серое, болезненное. Но взгляд дерзновенный, немигающий. Глаза не слезятся, горят таинственным блеском. Позади фюрера огромное нацистское полотнище. По бокам — два гвардейца СС. Гвардейцы у каждой двери.

«Моя речь в политической части совещания вызвала фурор среди элиты рейха. Все рукоплескали. Гиммлер пуще всех отбивал ладони. Отпросился по делам. Чепуха. Какие дела? Здесь решается судьба нации. Что-то не нравится мне Генрих в последнее время». Но эта мысль быстро сошла с дистанции, глядя на неистовство генералов. Фюрер продолжил настраиваться на выступление. «Я вновь уверен в себе. Вновь полон сил и энергии. Вновь словом могу зажечь армию на великие свершения. Вновь могу сопротивляться и побеждать, сопротивляться и нести знамя Третьего рейха вперед. Овации тому подтверждение. Обязательно повторю фразу, произнесенную в политической части доклада: „Либо мы победим, либо безропотно покинем авансцену истории!“ Отчего зал стоя скандировал здравицу в мою честь».

Рейхсканцлер выпрямился, приподнял руку. Генералитет притих. Десятки опьяненных нацизмом глаз устремились на вождя.

— В жизни Германии наступил тот исторический момент, — начал выступление фюрер после долгого молчания, — от исхода которого зависит дальнейшая судьба нации. Я уже говорил и вновь повторяю: Германия так расположена в Европе, что ей нужно постоянно всем доказывать свое величие и превосходство — французам и англичанам, русским и американцам. Доказывать мощью промышленности и армии. Но этого мало. Чтобы выжить в обстановке надвигающейся американской и русской опасности, — голос фюрера вибрирует, глаза наливаются кровью, — нам нужно побеждать. Ибо сильнейший правит миром. Только он определяет, что такое справедливость и мораль. Мы и только мы вправе определять пути развития цивилизации. Немцы — законодатели высшей европейской культуры. Мы выходцы из превосходной арийской расы и уже поэтому имеем право считаться быть первыми, управлять другими низшими расами. Это основа национал-социализма. Но это право нужно завоевывать в сражениях. Победа требует напряжения всех сил, борьбы до последнего патрона, до последнего вздоха.

В зале кто-то выкрикнул здравицу в честь фюрера. Гитлер, как умелый дирижер людского оркестра, не позволил себе прерваться в начале речи.

— Но нам фатально не везет в борьбе с русскими. Несмотря на доблесть наших солдат и превосходство оружия, их победить невозможно. С русскими надо договариваться.

Генералы замерли. Они впервые услышали откровения фюрера такого масштаба. Глаза вытаращены, лица вытянуты вперед. Что еще скажет вождь?

— Французов и англичан мы били неоднократно. Разобьем и теперь. Несмотря на полчища американцев, высадившихся в Европе, разобьем и американцев. Янки вплотную придвинулись к границам рейха. Готовят зимнее наступление. Но мы их перехитрим. Мы не будем ждать, когда Эйзенхауэр первый нанесет удар. Мы упредим его! — Гитлер выскочил из-за стола. Сжимая и потрясывая кулаками, прохрипел: — Меч Зигфрида разрубит эту жирную заокеанскую гидру надвое. По кровавому следу мы пустим новые танковые дивизии и бригады. Они завершат окружение армий напыщенных вояк Монтгомери и Брэдли. Дороги на Антверпен и Брюссель будут открыты. Жалкие остатки недобитого врага наши ветераны сбросят в океан. Это будет второй Дюнкерк: неожиданный, дерзкий, победоносный! — Гитлер входил в состояния экзальтации. Его шатало. Заметно стала дергаться левая рука. Глаза выпучились, стали слезиться. Но сил еще хватало для продолжения восторженной речи. Пятясь, Гитлер уперся в стену, где висела огромная карта Западного фронта. Не оглядываясь назад, как фокусник, здоровой правой рукой нацист одернул шторку, воскликнул: — Эта битва произойдет здесь! — костлявая подрагивающая пятерня глухо накрыла область Арденн.

Военная публика ахнула, вскочила.

— Именно здесь, в Арденнах, произойдет историческое победоносное сражение. Именно здесь нас не ждут.

Фюрер мельком взглянул на карту. Рот застыл в неестественной кривой улыбке. Лицо полыхало от возбуждения. Волосы разметаны, сползли на левую сторону. Глаза горели неистовым огнем. Он был доволен собой. Тренировка не прошла даром. Фокус удался.