Чужой III

- Укачало небось,- Грегор лениво махнул здоровенной ручищей,- Не дрейфь. Что с ним случится-то? У него, в отличие от некоторых, мозги на месте.

Оба засмеялись, вспомнив, как два года назад тогда еще совсем молодого Арона чуть не придавило сорвавшейся с тринадцатиметровой высоты оловянной чушкой весом почти в тонну. Арон вышел на улицу, чтобы хозяйским взглядом посмотреть, как идет работа, и спасло тюремщика только то, что Клеменс мощным ударом отбросил его в сторону.

- Мгаххааааа…,- снова представив себе веселое происшествие, зашелся было в хохоте Грегор, но тут же переломился пополам в приступе лающего кашля. Он молотил себя кулаком по широкой бочкообразной груди, сплевывая на покрывающий крышу шлюпки иней тяжелые кровавые сгустки.

Эта планета называлась «Ярость», а рядом с ней всегда было «Страдание».

6

Рипли вспомнила все, «Настромо», «Счастливчика Люка». ЛБ-426… ЧУЖИХ. Все. Ядерную вспышку, поглотившую планету, и тварь, словно призрак, возникшую на корабле. Разорванного пополам Бишопа. Даже надвигающуюся темноту анабиоза. А вот дальше…

- Что произошло? Что это за место? Как она оказалась здесь? -

- Где остальные? Что с ними? -

Туча вопросов роилась в ее мозгу. И ни одного ответа.

- Что же было дальше? -

Боль - яркая, белая, как стена больничной палаты, - вернулась вновь. Она подступила медленной волной, как морской прилив. Растеклась под черепом и тяжелыми каплями стала просачиваться куда-то в грудь. Под уставшее измученное сердце. Все возвращается. Боль - жизнь. Или наоборот?

Рядом с ней возникли шаги. Они доходили до приглушенного страданием сознания в виде странных искаженных шорохов. И, тем не менее, Рипли почему-то была уверенна - рядом с ней человек.

- Кто это? Хикс? Головастик? Бишоп? Нет, не Бишоп. У Бишопа ведь больше нет ног. -

Человек положил ей пальцы на шею, нащупывая пульс. У него были приятные руки. Теплые, нежные, легкие. Доброжелательные. Рипли даже стало спокойнее. Она хотела сказать ему, объяснить, КАК ей больно, но почему-то промолчала, прислушиваясь к собственным ощущениям.

Теперь боль разделилась на две половины. Они жили сами по себе, независимо друг от друга. Два белых шара. Один в голове, второй где-то рядом с желудком. И пульсировали они по-разному. Тот, что в голове, медленно, обстоятельно, раздуваясь до невероятных размеров и опадая, превращаясь в слепящую точку. Второй, наоборот, быстрый и злобный, как маленькое хищное животное. Этот шар мерцал, пульсировал в такт ЕЕ сердцу, ее жизни.

Рвотный спазм прокатился от пустого желудка к основанию языка. Рипли бы стошнило, но желудок был абсолютно пуст.

- Странно. -

Наверное, у нее сотрясение мозга. Иначе, откуда взялась эта тошнота?

Человек хмыкнул и убрал руку с шеи.

- Оставь! Оставь. Пусть она лежит так! -

хотелось крикнуть ей, но Рипли опять промолчала.

- О, Господи! Как больно! -

Спазм повторился, и у нее появилось ощущение, что в живот воткнули тупой зазубренный нож.

- Так, так, так, детка,- задумчиво сказал человек.

Голос принадлежал мужчине, но

- это не Хикс -

- Что же нам с тобой делать дальше?- размышлял он вслух, еще не зная, что Рипли в сознании. Человек видел лишь лежащее на больничной койке бесчувственное тело,- Что же нам делать?

Сквозь плотную пелену боли она слышала, как мужчина звенел своими склянками, не переставая что-то бормотать себе под нос.

Рипли старалась отвлечься от страдания, не дать боли возможность взять над ней власть.

- Что, испугался, ублюдок? Правильно. А теперь удавим того, что в голове. Ну-ка… -

Ничего не вышло. Боль усилилась. Между глазными яблоками и шторками век вспыхнули разноцветные пятна. Вспыхнули и понеслись в безумном хороводе.

Когда боль стала почти невыносимой, что-то коснулось ее руки. Холодное, освежающее, мягкое.

Вата! Ей протирали локоть, собираясь делать укол. Незнакомый человек, в совершенно незнакомом месте!

Вата пропала, а вместо нее появилась игла. Рипли была уверенна, что это игла. Ей ХОТЕЛОСЬ, чтобы это оказалась игла. И в то же время она ПОНИМАЛА: нельзя допустить этого. Если бы ее спросили - ПОЧЕМУ? - она не смогла бы ответить. Это была какая-то слепая беспочвенная уверенность. И, повинуясь бессознательному импульсу, Рипли подняла руку и схватила человека за запястье.

Он с удивлением смотрел в ее вдруг широко открывшиеся глаза и видел в них боль, плещущуюся, как вода в бутылке.

Но он был врачом и поэтому сказал совершенно спокойно:

- Надо же, а я-то был уверен, что вы еще без сознания.

Теперь Рипли слышала его лучше, хотя яркий шар в голове по-прежнему мешал ей.

Она скосила глаза на шприц, который человек держал в руке, и хрипло, еле ворочая сухим распухшим языком, спросила:

- Что это?

- Это?- он тоже перевел взгляд на шприц, словно удивляясь, откуда тот взялся, и пояснил,- Мой маленький коктейль. Ничего страшного - обезболивающее и успокаивающее. Вам станет лучше.

Рипли внимательно - насколько позволяло корчащееся в приступах боли сознание - посмотрела на мужчину.