Чужой клад

Он снова хотел поднять Полину на руки, но тут уж она решительным образом воспротивилась, заявив, что с обвязанной стопой вполне может передвигаться и сама. Но все-таки идти ей пришлось, опираясь на руку Киприана. Он усадил ее в коляску, на этот раз крытую, сам сел рядом и велел кучеру Федоту ехать побыстрей, а груму приказал доставить в Лучистое лошадь Полины.

Дорога прошла в непрерывных разговорах. Прежде всего Киприан спросил Полину:

— Вы гостите у бабушки или живете здесь постоянно?

— Живу постоянно уже восемь лет.

— А ваши родители?

— Умерли.

— Простите. Мои тоже умерли, так что у нас с вами похожие судьбы. А не скучно вам жить в деревне?

— Нет, мне даже нравится такая жизнь. Здесь очень красивые места.

— Да, я это заметил. Вот только, увы, наше родовое поместье имеет такую дурную славу, что и селиться в нем не хочется.

— А вы верите слухам о старинном проклятии?

— А вы не верите? — Он слегка улыбнулся, заглядывая ей в глаза.

— Нет, я не хочу уподобляться суеверным кумушкам.

— Это похвально. Я, пожалуй, тоже не суеверен, но с Худояровкой у меня связаны плохие воспоминания. Прежде всего там навеки рассорились мои отец и дядя. Потом, когда я вырос, дядюшке наговорили на меня, будто бы я веду разгульную жизнь, вместо того чтобы нести военную службу. Мне, правда, не нравится тупая казарменная жизнь, но, даю слово, я служил отечеству не менее преданно, чем какой-нибудь недалекий вояка, который только и умеет, что маршировать и муштровать.

— Вы были… вы выполняли секретные поручения? — быстро спросила Полина.

— Гм… я не хотел бы об этом говорить… да и не могу, не должен. Но, поверьте, дядюшка зря на меня обижался. Я стал жертвой клеветы злопыхателей, которых всегда немало найдется у честного человека. Но потом, в конце жизни, дядя все-таки поверил мне и простил.

— Вот видите, значит, Яков Валерьянович завещал вам Худояровку не с озлобленным сердцем, а потому… — Полина не докончила фразы, опасаясь, что Киприан усмотрит в ее словах желание отговорить его от отъезда из Худояровки.

— Да, вы правы. Прощение дяди даже обязывает меня не покидать поместье, а, напротив, обустроить его. Именно этим я и займусь в ближайшее время. Скоро вы не узнаете наш старый дом. А после того как я его обновлю, мне уже не стыдно будет пригласить вас в гости.

Коляску сильно качнуло на ухабе, и Киприан, прижавшись к Полине, словно ненароком обнял девушку за плечи, а у нее не было никакой возможности отодвинуться. Она чуть подалась вперед и кивнула на дорогу, ведущую прямо к ее дому:

— Кажется, мы успели вовремя, дождь польет с минуты на минуту.

Худоярский выглянул из экипажа и огорченно заметил:

— Увы, дождя не будет: туча прошла стороной.

— Почему «увы»?

— Потому что, если бы хлынул дождь, я мог бы рассчитывать на гостеприимство вашей бабушки… на время дождя, — с улыбкой пояснил Киприан.

Полина замешкалась с ответом, но тут коляска остановилась у крыльца и Худоярский, ловко спрыгнув с подножки, подал руку своей спутнице. Она вышла из экипажа, в некотором смущении оглядываясь вокруг. Ей сразу же бросилось в глаза строгое и встревоженное лицо бабушки, стоявшей на крыльце.

— Что это значит, милая? — спросила Анастасия Михайловна, недовольно поджимая губы. — Уехала на своей лошади, а возвращаешься в чужом экипаже? Да ты, кажется, хромаешь! Что с ногой?

Бабушка кинулась навстречу внучке, переводя беспокойный взгляд с нее на Киприана.

— Здравствуйте, сударыня, — с учтивым поклоном обратился к ней Худоярский. — Мадемуазель Полина подвернула ногу и не могла вернуться домой верхом.

— Да, я неловко спрыгнула с лошади, — пробормотала Полина, чувствуя на себе строгие взоры бабушки и любопытные поглядывания конюха Ермолая, который вышел принять лошадь у грума. — К счастью, поблизости оказался наш новый сосед Киприан Юлианович Худоярский.

— Вот как? — Анастасия Михайловна посмотрела на Худоярского внимательно и, как показалось Полине, немного скептически. — Значит, вы племянник покойного Якова Валерьяновича? Благодарю вас за помощь, оказанную моей внучке. Пожалуйте к нам в дом выпить чаю.

— Охотно, — тут же согласился Киприан. — Тем более что Полине Евгеньевне сейчас трудно подняться по ступеням одной, и я помогу ей.

Томская неодобрительно смотрела, как внучка входит в дом, опираясь на руку нового соседа. Пожилой даме что-то не понравилось в этом красивом и любезном молодом человеке.

— Воронковы уже уехали? — быстро спросила Полина, которой вовсе не хотелось, чтобы старые сплетники увидели ее в обществе нового соседа.

— Уехали, слава Богу, не задержались, — вполголоса ответила бабушка, понимавшая опасения внучки.