Чужой очаг (СИ)

Феникс, услышав эти слова, сел мне на плечо и ласково, как кошка, потерся о макушку.

– Фоукс, – плюхнулся на постель, ничего не понимая. – Люциус, ведь он был фамилиаром Дамблдора…

– Не совсем так, – покачал головой Люциус, – скорее он дух Хогвартса, связанный с кем-то из основателей.

– Я плохо знаю историю магии, но про школу мне Гермиона дарила книжку, и как-то летом от скуки я ее прочел. Там ничего не сказано, что феникс был у каждого директора. Дамблдор в этом уникален.

– Не сомневаюсь в этом. Видишь ли, я читал хроники и точно помню, что в них говорилось о том, что кто-то из Основателей, а может быть даже, все четверо создали духа-хранителя школы. Но вот куда он делся и как Альбусу удалось его призвать или возродить, другой вопрос.

– Люциус, – я почесал указательным пальцем птице под клювом, – меня беспокоит другой вопрос: каким образом он возродился и зачем прилетел ко мне.

– Если рассуждать логически, то ты у нас ведь наследник Слизерина, так?

– Так, – отрицать было бесполезно, змееустность говорила сама за себя.

– Второй нюанс: ты родился в Хогвартсе.

– И что?

– Гарри, замок хоть и используется сейчас как школа, но тем не менее это родовой замок, и ты первый за много сотен лет наследник, рожденный в его стенах. Его магия тебя принимает и защищает. Если вспомнить все приключения, выпавшие на твою долю за время учебы, то выводы напрашиваются сами собой, – Люциус развел руками.

Да уж, от выводов захватывало дух. Получается, что Хогвартс просто оберегал меня? И никакой везучестью на самом деле и не пахло? И Фоукс прилетел на выручку со шляпой и мечом не потому, что директор его послал…

– Хорошо, а почему тогда птица сгорела со смертью директора и не возрождалась? – этот вопрос меня волновал.

– Если Дамблдор каким-то образом завязал его на себя, то до тех пор, пока ты не появился в кабинете, феникс не мог возродиться.

– Я был в кабинете неоднократно после гибели директора, почему тогда ничего не произошло?

– Снейп совершенно однозначно не держал клетку с пеплом в пределах видимости. Наверное, убрал в кладовку или еще куда. Минерва, скорее всего, тоже не озадачилась этим вопросом – не до праха птичек было тогда. – Люциус выдвигал вполне реальные предположения.

– Одни «если бы», «если бы»… – пробормотал я, закрывая глаза - тепло феникса успокаивало и расслабляло.

– Увы, мы можем лишь предполагать. Все действующие лица давно мертвы, и в наличии имеется, к сожалению, только портрет Альбуса.

– Да, Минерва Макгонагалл, как и Северус Снейп достойны быть в портретной галерее ничуть не меньше, несмотря на короткий срок их власти, – я вздохнул, а потом дикая мысль просто пронзила мой мозг:

– Люциус, а я что, сейчас директор школы?!

– Э-э, – задумался тот, – скорее нет, чем да. Ты хозяин замка. Вступить в права наследования тебе так или иначе придется, а директор – это своего рода управляющий, выполняющий твою волю.

– Как весело становится жить, – произнес я, соображая, куда девать феникса, потому что в этой комнате для него не было ничего подходящего.

– Завтра сходим в Грингготс, поговорим с гоблинами, – Люциус зевнул и вызвал эльфа, – принеси клетку для птицы, зерна и воды.

Да уж, жить становилось все веселее. Ладно, выяснять все будем завтра, потому что сомнений куча, и принять на веру все наши ночные измышления как-то не получалось. Мое нечто вновь встрепенулось и решило выразить сочувствие.

– Люциус, – спрашивать было неловко, но и оставлять все без прояснения ситуации тоже не хотелось, может быть, меня давно пора изолировать от общества, ну или по крайней мере отдать под присмотр специалистов из Мунго, – скажи, ты не в курсе, если волшебник со своей магией э-э, общается, это совсем плохо?

– Ты с ней разговариваешь? – заинтересовался он.

– Нет, просто ощущаю как нечто постороннее и как бы эмоции…

– В истории описаны такие случаи. На память могу привести два примера: в одном случае магия пробудилась у человека очень поздно, и он говорил, что ощущает дар как нечто чуждое, не хотел учиться управлять новыми способностями и просил магию его покинуть. Закончил дни в монастыре, где святые отцы пытались выгнать из него бесов. Второй случай связан с ограничением, наложенным на очень сильного в магическом плане ребенка. Считай, что тоже позднее слияние с магией. Иррий Агецол постоянно дискутировал со своей магией, но это не мешало ему ни вести исследования, ни писать научные трактаты, ни жениться и завести детей. Сумасшедшим назвать его никто бы не решился. Все воспринимали эту его особенность как милое чудачество, а он только незадолго до смерти узнал, что уникален, и вознамерился исследовать феномен, но не успел.

– Получается, что это из-за того, что я только недавно соединил обе части магии, – можно было вздохнуть с облегчением. Нечто успокаивающе погладило меня по голове, заставив вздрогнуть. Нет-нет, я понял что разговоров у нас не будет, просто эмпатическая связь. – Люциус! – новая мысль пришла в голову, и я чуть не подпрыгнул. – А не может быть того, что я чувствую свою магию, потому что эмпат?