Чужой, посторонний, родной…

— Пап, а Мар-ррина Алексеевна сказала, что акилевр-рров не бывает. Ты меня обманул?

Блестящие глазенки-вишенки смотрели на Владимира с таким укором, что у него аж сердце екнуло. Ну как было признаться ребенку, что он пошутил?

— А я говорю — бывают. Правда, мама?

Вопросительно взглянув на него, Ирина неуверенно кивнула.

— Но я же тебе говорил — это очень-очень редкий зверь, поэтому, наверное, Марина Алексеевна сама о нем ничего не знает. Он водится в джунглях Амазонки, далеко-далеко от людей. А если туда кто и добирался, если кто-то видел его, то очень немногим удалось спастись: акилевр — самый страшный зверь на земле, — голос его стал таинственным и грозным. Словно бы стараясь усилить впечатление на доверчивого ребенка, Володя сдвинул брови. И вдруг резко перейдя на обычный тон, добавил почти весело: — Вот потому-то про него мало кто знает. Но те, кто хоть однажды услышал, как страшно он ыкает, больше никогда не сунутся в джунгли Амазонки. А ты? Поедем в джунгли?

Девочка во все глаза глядела на него и терялась в догадках: шутит ли "папа", или говорит серьезно. Но на всякий случай активно замотала головой.

— Вот и правильно: чего мы не видели в ихних джунглях? У нас своих лесов навалом. С волками и медведями. Пойдем?

Про волков и медведей Аришка была хорошо наслышана, и в ее глазах уже не отражалось недоверие:

— Не-еее, не пойдем. Я в зоопарк хочу.

Зоопарка, насколько помнил Володя, в их городе отродясь не было. Они с Витькой тоже когда-то страдали из-за этого. Помнится, пару раз приезжал передвижной зверинец, так окрестная детвора едва ли не каждый день бегала туда, пока он не уехал.

— Зоопарк, — вопросительно протянул он, словно не дослышал. Где ж ей взять зоопарк? Так не хотелось отказывать этим доверчиво на него глядящим глазкам. И вдруг решительно заявил: — Будет тебе зоопарк! Правда, не завтра, и не послезавтра. Но как-нибудь мы с тобой обязательно выберем время и поедем в самый настоящий зоопарк. Только надо подождать. Подождешь?

Головушка радостно закивала, и Володя понял: он сделает все, чтобы выполнить обещание. Не настолько же Ирина стерва, чтобы не отпустить племянницу на несколько дней в Москву с родным дядькой. Она же вообще не стерва, а самая настоящая тюха-матюха, Витька что-то сильно напутал. А показать племяннице настоящий зоопарк — его прямая обязанность. В конце концов, кто у него еще в жизни остался, о ком еще заботиться, как ни об этой девочке, глядящей на него с такой доверчивостью.

— Вот и хорошо, — сказал он, не без труда сглатывая комок, в очередной раз так некстати выросший в горле. Да что ж такое, что с ним происходит? Расчувствовался, как баба! — Наберись терпения и жди. А пока ешь давай, акилевра.

— Не, наелась — щас лопну, — заявила Аришка, ловко слезая со стула. Существенно уменьшившуюся горку в тарелке венчал обкусанный кусок рыбы.

Владимир было собрался за ней, но Ира остановила его, положив почти прозрачную ладошку поверх его руки:

— Зачем ты обещаешь то, что не сможешь выполнить? Она же маленькая, всему верит.

— Почему же не смогу? — его голос чуть дрогнул: от ее прохладной ладони исходило что-то неведомое ему раньше. Надежда и неуверенность, обида и снова надежда, надежда, надежда. И… словно бы обещание любви. Тихое, незаметное, будто прошептанное одними только губами… Владимир одернул себя: что-то воображение разыгралось. Видимо, сказывается нехватка общения с бумагой. В смысле, с клавиатурой. Невыплеснутые вовремя эмоции переполняют, стремясь вырваться наружу, неважно даже, по какому поводу. — Когда-нибудь, надеюсь, довольно скоро, обязательно появится возможность отвезти ее в настоящий зоопарк. Ты ведь не будешь возражать?

Не ответив на вопрос, она убрала руку. Отколупнула вилкой кусочек рыбы и отправила его в рот. Тщательно прожевав, спросила едва слышно:

— Почему ты вернулся? У тебя там… всё?

— Где "там"? — не понял он. Для него, как для знатока русского языка, понятие "там" прочно ассоциировалось с направлением, с географическим местоположением, но никак не с человеком, а потому такой, в сущности, простой вопрос оказался им недопонят. На всякий случай, дабы избежать опасных вопросов, ответы на которые были ему неизвестны, попытался резко сменить тему: — Как рыба?

— Нормально, — она отложила вилку в сторону. Выпрямила спину, словно вспомнив о своем графском происхождении: ни дать, ни взять — выпускница института благородных девиц. И снова стала похожа на стерву — такое надменное выражение появилось на ее лице.

— Я больше не буду стирать твои рубашки, Витя. Мне надоело, — и, шумно отодвинув табуретку, вышла из-за стола.

А как же графское происхождение? Владимир не знал точно, но догадывался, что графини встают не с таким грохотом. Подумаешь, рубашки ей сложно постирать! Он и сам постирает, если понадобится. Жаль, не смог взять свою одежду, а запасы Витькиной уже подошли к концу. Нужно будет завтра вплотную заняться этим вопросом.